Шесть канонов консерватизма
Поскольку англо-саксонский консерватизм в континентальной Европе вещь загадочная, а в Украине так вообще неизвестная, я решил сделать набросок об этом звере. Безусловно в одной статье сложно дать все фундаментальные принципы этой политической идеологии и, шире, философии, но пару штрихов я дам.
Рассел Кирк (на фото) был одниой из важных фигур ренессанса (или, как считает, Джона Голдберг, его рождения) консерватизма во второй половине ХХ века в США, на ряду, безусловно с многими другими, такими как Уильям Бакли, Томас Соуэлл, Ирвинг Кристол (хоть последний оказал больше влияния на неоконсерватизм), Гарри Джаффа и многие другие. В своей самой знаменитой работе "The Conservative Mind: From Burke to Eliot" Кирк выделил шесть канонов консерватизма.
1. Первый канон консерватизма по Кирку это "вера в трансцедентный порядок или в естественное право". Консерваторы считают, что человек обладает правами не от государства, а по факту своего существования. Безусловно под правами понимаются только негативные права, это нужно уточнить, хотя "позитивные" права или так называемые "социо-экономические" мы, консерваторы, вообще не признаем за права, а скорее нарушением настоящих прав. Так вот, государство не может даровать права, а лишь либо их ущемлять, либо их охранять. Чаще всего, к сожалению, особенно в последнее время, оно занимается последним.
В своей речи Папа Бенедикт XVI, тогда еще будучи кардиналом Йозефом Ратцингером, в выступлении перед Бундестагом в 1981 году, указывал, что "государство не является всем существованием человека". Будущий Папа отметил, что вера в "святое государство" была тем фактором, который раннее христианство не принимало и которое разделило римлян и христиан. И в конце концов отделило языческую и иудео-христианскую цивилизацию. Другой Папа Лев XIII заметил, что "человек древнее государства".
Эд Кондон, канонический юрист некоторых диоцезий католической церкви в США, в свежей колонке для Catholic Herald, отметил важную вещь, которая отличает консерваторов и прогрессистов. Кондон отмечает, что прогрессисты не понимают и не принимают отличия между обществом и государством. Разделительная линия между ними для них отсутствует, а там где она еще существует - её нужно стереть. Если вспомнить суть концепта "тоталитаризм", то суть его как раз в том, чтобы описать государство, которое пытается влиять на все аспекты жизнедеятельности человека.
Было бы ошибкой сказать, что в основании естественного права не лежит иудео-христианское мировоззрение (и будьте уверены, прогрессисты вам об этом напомнят), можно вспомнить иерархию прав Фомы Аквинского (Божественное право - естественное право - государственное право), где естественное право Аквинский ставил выше по отношению к государственному и считал, что последнее должно полностью подчинятся двум высшим. Можно вспомнить протестантского теолога Гуго Гроция, который и считается отцом-основателем современного понимания естественного права.
Впрочем это не значит, что быть консерватором априори означает быть религиозным человеком. Нынешний редактор онлайн-версии самого влиятельного консервативного журнала США National Review Чарльз Кук атеист, что не мешает ему быть консерватором. Так же как и верно противоположное. Зарождению прогрессизма в США способствовали некоторые протестантские пасторы, а некоторые были даже лидерами движения (например пастор-баптист Вальтер Раушенбуш). Христианский социализм, именуемый "Теология освобождения" добился значительного влияния в католической церкви и разъедает её изнутри, к сожалению.
2. Второй канон по Кирку: "консерваторы способствуют распространению разнообразия и тайны человеческого бытия и выступают против униформизма, эгалитаризма и утилитаризма, которые лежат в основе радикальных систем".
Прогрессисты любят себя показывать как "открытых" (лейбл "open minded"), но как сказал великий актер Джон Уэйн, на самом деле мало кто из них действительно "открытый", они открыты только покуда вы с ними соглашаетесь. Стоит только сказать что-то против и в ход пойдут все возможные ярлыки: расист, фашист, сексист, гомофоб и "кто-то-там-еще-фоб".
В основе прогрессивной доктрины лежит вера в "социальный инжиниринг", способность с помощью инструментов государственного (читай силового) принуждения создать "нового человека". Поскольку "бытие формирует сознание", нужно изменить бытие и сформировать "правильного человека". "Правильный человек" может скрываться под разными именами: советский человек (проект СССР), европейский человек (проект Брюсселя), "open minded - man" (проект Демократов и Прогрессистов в США) и т.д.
Консерваторы не верят в возможность и главное необходимость создания "нового правильного человека". Консерваторы не верят в создание "идеального нового общества" методами социального инжиниринга. Консерваторы знают, что человек не идеальный. Как писал как-то Кевин Д. Уильямсон "человек и сегодня, и всегда раньше, был тормозом утопической тенденции". Впрочем, я думаю, в этом его и прелесть. Я читал много утопий, это старая болезнь человечества, минимум со времен Платона. И ни в одной из этих утопий мне не хотелось бы очутиться.
Джона Голдберг называет это "комфорт с противоречиями" (comfort with contradiction). Консерваторы комфортно себя чувствуют, осознавая, что общество пронизано противоречиями, что человек не способен вместиться ни в одну схему и что он всегда разрушит любой план. Как мы помним, Карл Маркс не чувствовал себя комфортно с противоречиями. Карл Маркс посвятил свою жизнь поиску способа избавиться от них. Прогрессисты, как наследники Маркса, тоже ощущают дискомфорт с осознанием этого факта. Но если раньше, как писал Маркс, "философы пытались объяснить мир", то теперь мы пытаемся его изменить. И единственный способ и лучший, безусловно, это изменить человека.
Попытки "создания нового человека" были опробованы и привели к миллионам жертв в СССР, Китае, Кубе и других "прогрессивных" странах. И лишь немногие, вроде ныне покойного Эрика Хобсбаума, готовы признать, что цена, уплаченная за утопию, адекватна и вполне допустима. Другие, безусловно, открещиваются от деяний своих идеологических предков, тем не менее, продолжая начатое, пусть и ища способы менее "затратные", чем получились у Сталина или Мао Цзедуна. Консерваторы тех времен были уверены, что "проект коммунистического социального инжиниринга" обернётся миллионами жертв, также уверены и современные консерваторы, что современные "прогрессивные" алхимики получат такой же результат.
3. Третий канон по Кирку: "убеждение, что цивилизованное общество требует порядка и классов, и противостояние построению так называемого "бесклассового общества"... Если естественные различия стираются, вакуум заполняют олигархи. Консерваторы признают абсолютное равенство людей перед Богом или перед судом, но равенство положений, думают они, означает равенство в рабстве и скуке".
Деятельность человека связана с общением и взаимодействием с другими людьми. Такие добровольные взаимодействия формируют разные классы в обществе и создают разные иерархии, еще с древнейших времен, например ассоциации юристов в Риме или гильдии в Европе Средних веков. Эта жизнедеятельность создает естественные иерархии в обществе, банально на любом предприятии есть иерархия от генерального директора до начальников отделов.
Как показала нам история, создать "бесклассовое" и "эгалитарное" общество невозможно. Революционеры всех мастей разрушали естественные ассоциации и иерархии, только для того, чтобы насильственным способом создать новые, зачастую еще более коррумпированные и жестокие. Поэтому никогда не стоял и не стоит вопрос выбора между "бесклассовым эгалитарным обществом" и между "классовым иерархическим". Вопрос стоит в том, будет ли общество построено на основе добровольных иерархических ассоциациях людей или же оно будет построено на основе насильственного государственного принуждения, где Левиафан будет строить свою иерархию от генсека до местных парткомов.
Оба варианта не идеальны. Зачастую англо-саксонские консерваторы не страдают болячкой континентальных консерваторов по поискам "золотого века", как их левые визави свой "златой град" помещают в будущее (Будущее - это некое божество для них), так их оппоненты в Европе часто пытаются разместить его в Средневековье. И пусть миф Возрождения о "темном Средневековье" не более чем миф (зачастую гротескный), но также и "идеальное Средневековье" такой же миф (не менее гротескный). "Золотого века" не существовало, добровольная иерархия и добровольные ассоциации подвержены тем же порокам, что и сам человек (ведь строят их всего навсего люди). На вашем предприятие может быть начальник мудак, какая-то транснациональная корпорация, вроде Facebook или Google, будет заниматься цензурой и противостоять выражению консервативных взглядов (чем они и занимаются). Так же как Средневековые гильдии часто в узкокорыстных интересах, коррумпируя государственные власти, пытались выжимать своих конкурентов из бизнеса, чем тормозили развитие экономики. Это всё реальность.
Но выбирая между насильственным построением иерархии бюрократическим государственным аппаратом и между добровольными ассоциациями, консерваторы предпочитают последнее, несмотря на все их недостатки. Свобода человека вступать в добровольные отношения и создавать добровольные ассоциации, выражая тем самым свою свободную волю, намного важнее, чем недостатки, которые несет несовершенство человека. Консерваторы боятся передавать власть над человеком Левиафану, который будет эту свободную волю подавлять, ради построения "лучшего будущего". История учит, что редко это заканчивается чем-то хорошим.
4. Четвертый канон по Кирку: "Убежденность в том, что собственность и свобода тесно связаны: заберите собственность из частного владения и Левиафан станет хозяином всего".
Частная собственность залог свободы. Именно поэтому капитализм лучшая система, если под ним понимать свободный обмен людьми своей частной собственностью. Еще Фома Аквинский писал, что "законы, которые оберегают частную собственность и позволяют людям обмениваться благами, лучший способ достичь хорошей жизни как в общественном плане, так и в личном". На претензии, которые выдвигают капитализму левые, прогрессисты и некоторые континентальные консерваторы в его аморальности, ответил как-то бывший глава Банка Ватикана Этторе Тедески, который заметил, что "экономика вещь нейтральная". Добровольный обмен между людьми в плане этичности или моральности зависит в первую очередь от моральности и этичности его участников, но никак не несет эти качества в самом факте обмена.
Капитализм эффективен, лишь дуболомные леваки способны это отрицать. Но кроме утилитаристского аспекта, на который любят обращать внимание наши братья либертарианцы, в капитализме есть другой аспект - такая система справедлива и моральна, не в том плане, что любой добровольный обмен благами является моральным и справедливым (как я заметил выше, он зависит от участников такого обмена), а в том плане, что он позволяет людям договариваться между собой об условиях обмена и идти на него добровольно, без принуждения (принуждение в обмене силовыми методами допускают либо преступники, что противоречит всем уголовным кодексам стран мира, либо государство, что часто облекается в форму закона) т.е. такая система отвечает необходимости защиты человеческой свободы воли, а не угнетает её, как это делают тоталитарные и "социально ответственные" режимы.
Папа Лев XIII в своей энциклике "Rerum Novarum" писал, что обрабатывая землю (мы можем по аналогии отнести это к любому труду: и интеллектуальному, и физическому), человек накладывает на вещь свой отпечаток, а потому она становится его частью, именно потому в высшей степени справедливо, чтобы человек владел плодами своего труда. Отсюда следует, что попытка бюрократическим аппаратом отнять собственность человека, "национализировать" или "обобществить" её, будет нарушением этой справедливости, а значит капитализм, который строится на охране частной собственности, кроме своего экономического эффекта, который всем, у кого есть ум, очевиден, обладает и качествами справедливости и морально-этического превосходства над другими системами, вроде социализма.
5. Пятый канон по Кирку: "недоверие к софистам, плановикам и экономистам", которые пытаются реконструировать общество по своим абстрактным схемам. Традиции, общественные морально-этические нормы и обычаи способны сдерживать как анархический импульс человека, так стремление инноваторов к власти".
Это положение входит в прямую связь с третьим и в принципе продолжает его. Не все традиции хороши (сжигать ведьм или держать рабов были плохими традициями). Более того, в любом обществе существуют довольно бессмысленные традиции, когда изначальное их назначение давно забыто, а сам "ритуал" повторяется по привычке и из-за традиционного конформизма общества.
Но тут нужно понимать, что внушительная часть традиций явилась частью эволюционного процесса человека и носит позитивный характер, а их разрушение может привести к довольно хаотическому метанию между крайностями (яркий пример: "борьба с моральными ограничениями, так называемая "сексуальная революция", которая сегодня перерастает в некий вид "неовикторианства", и общество бросает из крайности в крайность: то "раскрепощенные хиппи" занимаются сексом в лужах Вудстока, то любой комплимент начинает считаться "харассментом"). Борьба прогрессистов охватывает огромный срез общественных отношений: от борьбы с семьей до борьбы с культурным наследием, где любой яйцеголовый академик-троцкист всегда найдет следы "принуждения", "расизма" и т.д.
Консерваторы не доверяют всем этим "проектантам", слишком много в истории вещей были "мейнстримными", а оказались зловещими. Мода скоротечна и слишком быстро уходит в никуда, газетные заголовки в тегом #breaking не живут больше дня и пытаться внедрять все эти рецепты, которые "жили быстро и умерли молодыми", приводит лишь к бестолковому метанию лидеров "прогрессивной общественности" между взаимоисключающими параграфами.
Попытка "софистов, академиков и плановиков" перестроит общество по своим абстрактным схемам является тем, что Фридрих Хайек назвал "претензией знания" (The Pretence of Knowledge). Самодовольство и бахвальство левых плановиков, в том, что они якобы обладают всем набором необходимых знаний, чтобы строить такой сложнейший организм как общество по правильным схемам, приводит к большим ошибкам, а порой к преступлениям против человечности.
6.Шестой и последний канон по Кирку: "осознание того факта, что не каждое изменение является спасительной реформой. Скоропалительные реформы могут стать пожарищем, а не факелом прогресса. Общество должно изменятся, поскольку разумные изменения являются средством социального сохранения общества, но такие изменения должны быть благоразумны".
История знает множество примеров, когда некие идеологемы были мейнстримом своих дней, но которые уже сегодня считаются как минимум нелицеприятными, а как максимум - преступными. Расизм на волне успехов антропологии в начале ХХ века был такой идеологемой. Все прогрессисты тех времен также считали ортодоксальной идеологемой евгенику. Президент США Вудро Вильсон, прогрессист по убеждениям, был ярым расистом и сторонников евгеники. Вряд ли сегодня прогрессивные горлопаны скажут, что они поддерживают расизм (хотя поддерживают его в отношении одной расы, не будем уточнять какой) или что они убежденные евгеники (хотя они её протягивают под другими именами). Попытка внедрения этих популярных игрушек обернулась трагедиями не только в печально известном Третьем Рейхе, а даже в демократическом США.
Именно поэтому, кстати, я никогда не считал и не считаю, что нацизм или фашизм имеют какое-либо отношению к правым либо консерватизму, такие утверждения лишь свидетельства успеха левой пропаганды. Нацизм впитал в себя всё самое мейнстримное и левое, что тогда колесило по Европе: "научный расизм", евгенику, социализм, романтический национализм, в фашизме популярное тогда неогегельянство (см. Джованни Джентиле) и тот же модный национал-синдикализм . Нацизм был моден, нацизм был мейнстримен и охватил всю Европу, а многие прогрессивные издания в США, вроде New Republic, хвалили "фашистский эксперемент построения нового общества", а влиятельный советник Рузвельта (тоже увлеченного прогрессистскими идеями), глава NRA и член так называемого "мозгового треста" Хью Джонсон среди своих подчиненных прямо раздавал фашистскую литературу, вроде работ Джованни Джентиле. Это было модно и прогрессивно, но точно не было консервативно.
Для изобретения объяснения каким образом нацизм, напичканный левыми идеями, становиться правым, академики изобретут не одну схему (круг, подкова, но почему не "идеологический додэкаэдр"?), но в этом случае см. 5, доверия ко всей этой интеллектуальной мастурбации невелико.
В целом нужно сказать, что консерваторы скептически ставятся ко всем этим горлопанистым новым веяниям, когда любая "модная вещица" становится символом реформ и нового общества. Безусловно общество должно изменятся, общество должно эволюционировать и откидывать дурные привычки, но подход к таким изменениям должен быть скептическим, благоразумным и осторожным.
Я, считая себя консерватором, как и многие другие (хоть и не все), готов поддержать некоторые предложения "прогрессивной общественности": дайте им курить марихуану, ведь я не считаю, что погоня за балдеющими хипстерами лучшее средство потратить деньги налогоплательщиков; оставим проституток в покое, не потому что занятие таким бизнесом мне импонирует или я буду считать проститутку, скажем, "достойным членом общества" (не буду, любой оправдание найдёт для своего падения), а потому что борьба с проституцией несет еще больше бед: организованная преступность, рабство девушек и т.д., пусть каждый делает свой выбор. Это разумные предложения с той стороны, но я не готов брать всё "комплектом", что предлагают новоявленные мессии "нового будущего".
Консерваторы не верят в возможность и главное необходимость создания "нового правильного человека". Консерваторы не верят в создание "идеального нового общества" методами социального инжиниринга. Консерваторы знают, что человек не идеальный. Как писал как-то Кевин Д. Уильямсон "человек и сегодня, и всегда раньше, был тормозом утопической тенденции". Впрочем, я думаю, в этом его и прелесть. Я читал много утопий, это старая болезнь человечества, минимум со времен Платона. И ни в одной из этих утопий мне не хотелось бы очутиться.
Джона Голдберг называет это "комфорт с противоречиями" (comfort with contradiction). Консерваторы комфортно себя чувствуют, осознавая, что общество пронизано противоречиями, что человек не способен вместиться ни в одну схему и что он всегда разрушит любой план. Как мы помним, Карл Маркс не чувствовал себя комфортно с противоречиями. Карл Маркс посвятил свою жизнь поиску способа избавиться от них. Прогрессисты, как наследники Маркса, тоже ощущают дискомфорт с осознанием этого факта. Но если раньше, как писал Маркс, "философы пытались объяснить мир", то теперь мы пытаемся его изменить. И единственный способ и лучший, безусловно, это изменить человека.
Попытки "создания нового человека" были опробованы и привели к миллионам жертв в СССР, Китае, Кубе и других "прогрессивных" странах. И лишь немногие, вроде ныне покойного Эрика Хобсбаума, готовы признать, что цена, уплаченная за утопию, адекватна и вполне допустима. Другие, безусловно, открещиваются от деяний своих идеологических предков, тем не менее, продолжая начатое, пусть и ища способы менее "затратные", чем получились у Сталина или Мао Цзедуна. Консерваторы тех времен были уверены, что "проект коммунистического социального инжиниринга" обернётся миллионами жертв, также уверены и современные консерваторы, что современные "прогрессивные" алхимики получат такой же результат.
3. Третий канон по Кирку: "убеждение, что цивилизованное общество требует порядка и классов, и противостояние построению так называемого "бесклассового общества"... Если естественные различия стираются, вакуум заполняют олигархи. Консерваторы признают абсолютное равенство людей перед Богом или перед судом, но равенство положений, думают они, означает равенство в рабстве и скуке".
Деятельность человека связана с общением и взаимодействием с другими людьми. Такие добровольные взаимодействия формируют разные классы в обществе и создают разные иерархии, еще с древнейших времен, например ассоциации юристов в Риме или гильдии в Европе Средних веков. Эта жизнедеятельность создает естественные иерархии в обществе, банально на любом предприятии есть иерархия от генерального директора до начальников отделов.
Как показала нам история, создать "бесклассовое" и "эгалитарное" общество невозможно. Революционеры всех мастей разрушали естественные ассоциации и иерархии, только для того, чтобы насильственным способом создать новые, зачастую еще более коррумпированные и жестокие. Поэтому никогда не стоял и не стоит вопрос выбора между "бесклассовым эгалитарным обществом" и между "классовым иерархическим". Вопрос стоит в том, будет ли общество построено на основе добровольных иерархических ассоциациях людей или же оно будет построено на основе насильственного государственного принуждения, где Левиафан будет строить свою иерархию от генсека до местных парткомов.
Оба варианта не идеальны. Зачастую англо-саксонские консерваторы не страдают болячкой континентальных консерваторов по поискам "золотого века", как их левые визави свой "златой град" помещают в будущее (Будущее - это некое божество для них), так их оппоненты в Европе часто пытаются разместить его в Средневековье. И пусть миф Возрождения о "темном Средневековье" не более чем миф (зачастую гротескный), но также и "идеальное Средневековье" такой же миф (не менее гротескный). "Золотого века" не существовало, добровольная иерархия и добровольные ассоциации подвержены тем же порокам, что и сам человек (ведь строят их всего навсего люди). На вашем предприятие может быть начальник мудак, какая-то транснациональная корпорация, вроде Facebook или Google, будет заниматься цензурой и противостоять выражению консервативных взглядов (чем они и занимаются). Так же как Средневековые гильдии часто в узкокорыстных интересах, коррумпируя государственные власти, пытались выжимать своих конкурентов из бизнеса, чем тормозили развитие экономики. Это всё реальность.
Но выбирая между насильственным построением иерархии бюрократическим государственным аппаратом и между добровольными ассоциациями, консерваторы предпочитают последнее, несмотря на все их недостатки. Свобода человека вступать в добровольные отношения и создавать добровольные ассоциации, выражая тем самым свою свободную волю, намного важнее, чем недостатки, которые несет несовершенство человека. Консерваторы боятся передавать власть над человеком Левиафану, который будет эту свободную волю подавлять, ради построения "лучшего будущего". История учит, что редко это заканчивается чем-то хорошим.
4. Четвертый канон по Кирку: "Убежденность в том, что собственность и свобода тесно связаны: заберите собственность из частного владения и Левиафан станет хозяином всего".
Частная собственность залог свободы. Именно поэтому капитализм лучшая система, если под ним понимать свободный обмен людьми своей частной собственностью. Еще Фома Аквинский писал, что "законы, которые оберегают частную собственность и позволяют людям обмениваться благами, лучший способ достичь хорошей жизни как в общественном плане, так и в личном". На претензии, которые выдвигают капитализму левые, прогрессисты и некоторые континентальные консерваторы в его аморальности, ответил как-то бывший глава Банка Ватикана Этторе Тедески, который заметил, что "экономика вещь нейтральная". Добровольный обмен между людьми в плане этичности или моральности зависит в первую очередь от моральности и этичности его участников, но никак не несет эти качества в самом факте обмена.
Капитализм эффективен, лишь дуболомные леваки способны это отрицать. Но кроме утилитаристского аспекта, на который любят обращать внимание наши братья либертарианцы, в капитализме есть другой аспект - такая система справедлива и моральна, не в том плане, что любой добровольный обмен благами является моральным и справедливым (как я заметил выше, он зависит от участников такого обмена), а в том плане, что он позволяет людям договариваться между собой об условиях обмена и идти на него добровольно, без принуждения (принуждение в обмене силовыми методами допускают либо преступники, что противоречит всем уголовным кодексам стран мира, либо государство, что часто облекается в форму закона) т.е. такая система отвечает необходимости защиты человеческой свободы воли, а не угнетает её, как это делают тоталитарные и "социально ответственные" режимы.
Папа Лев XIII в своей энциклике "Rerum Novarum" писал, что обрабатывая землю (мы можем по аналогии отнести это к любому труду: и интеллектуальному, и физическому), человек накладывает на вещь свой отпечаток, а потому она становится его частью, именно потому в высшей степени справедливо, чтобы человек владел плодами своего труда. Отсюда следует, что попытка бюрократическим аппаратом отнять собственность человека, "национализировать" или "обобществить" её, будет нарушением этой справедливости, а значит капитализм, который строится на охране частной собственности, кроме своего экономического эффекта, который всем, у кого есть ум, очевиден, обладает и качествами справедливости и морально-этического превосходства над другими системами, вроде социализма.
5. Пятый канон по Кирку: "недоверие к софистам, плановикам и экономистам", которые пытаются реконструировать общество по своим абстрактным схемам. Традиции, общественные морально-этические нормы и обычаи способны сдерживать как анархический импульс человека, так стремление инноваторов к власти".
Это положение входит в прямую связь с третьим и в принципе продолжает его. Не все традиции хороши (сжигать ведьм или держать рабов были плохими традициями). Более того, в любом обществе существуют довольно бессмысленные традиции, когда изначальное их назначение давно забыто, а сам "ритуал" повторяется по привычке и из-за традиционного конформизма общества.
Но тут нужно понимать, что внушительная часть традиций явилась частью эволюционного процесса человека и носит позитивный характер, а их разрушение может привести к довольно хаотическому метанию между крайностями (яркий пример: "борьба с моральными ограничениями, так называемая "сексуальная революция", которая сегодня перерастает в некий вид "неовикторианства", и общество бросает из крайности в крайность: то "раскрепощенные хиппи" занимаются сексом в лужах Вудстока, то любой комплимент начинает считаться "харассментом"). Борьба прогрессистов охватывает огромный срез общественных отношений: от борьбы с семьей до борьбы с культурным наследием, где любой яйцеголовый академик-троцкист всегда найдет следы "принуждения", "расизма" и т.д.
Консерваторы не доверяют всем этим "проектантам", слишком много в истории вещей были "мейнстримными", а оказались зловещими. Мода скоротечна и слишком быстро уходит в никуда, газетные заголовки в тегом #breaking не живут больше дня и пытаться внедрять все эти рецепты, которые "жили быстро и умерли молодыми", приводит лишь к бестолковому метанию лидеров "прогрессивной общественности" между взаимоисключающими параграфами.
Попытка "софистов, академиков и плановиков" перестроит общество по своим абстрактным схемам является тем, что Фридрих Хайек назвал "претензией знания" (The Pretence of Knowledge). Самодовольство и бахвальство левых плановиков, в том, что они якобы обладают всем набором необходимых знаний, чтобы строить такой сложнейший организм как общество по правильным схемам, приводит к большим ошибкам, а порой к преступлениям против человечности.
6.Шестой и последний канон по Кирку: "осознание того факта, что не каждое изменение является спасительной реформой. Скоропалительные реформы могут стать пожарищем, а не факелом прогресса. Общество должно изменятся, поскольку разумные изменения являются средством социального сохранения общества, но такие изменения должны быть благоразумны".
История знает множество примеров, когда некие идеологемы были мейнстримом своих дней, но которые уже сегодня считаются как минимум нелицеприятными, а как максимум - преступными. Расизм на волне успехов антропологии в начале ХХ века был такой идеологемой. Все прогрессисты тех времен также считали ортодоксальной идеологемой евгенику. Президент США Вудро Вильсон, прогрессист по убеждениям, был ярым расистом и сторонников евгеники. Вряд ли сегодня прогрессивные горлопаны скажут, что они поддерживают расизм (хотя поддерживают его в отношении одной расы, не будем уточнять какой) или что они убежденные евгеники (хотя они её протягивают под другими именами). Попытка внедрения этих популярных игрушек обернулась трагедиями не только в печально известном Третьем Рейхе, а даже в демократическом США.
Именно поэтому, кстати, я никогда не считал и не считаю, что нацизм или фашизм имеют какое-либо отношению к правым либо консерватизму, такие утверждения лишь свидетельства успеха левой пропаганды. Нацизм впитал в себя всё самое мейнстримное и левое, что тогда колесило по Европе: "научный расизм", евгенику, социализм, романтический национализм, в фашизме популярное тогда неогегельянство (см. Джованни Джентиле) и тот же модный национал-синдикализм . Нацизм был моден, нацизм был мейнстримен и охватил всю Европу, а многие прогрессивные издания в США, вроде New Republic, хвалили "фашистский эксперемент построения нового общества", а влиятельный советник Рузвельта (тоже увлеченного прогрессистскими идеями), глава NRA и член так называемого "мозгового треста" Хью Джонсон среди своих подчиненных прямо раздавал фашистскую литературу, вроде работ Джованни Джентиле. Это было модно и прогрессивно, но точно не было консервативно.
Для изобретения объяснения каким образом нацизм, напичканный левыми идеями, становиться правым, академики изобретут не одну схему (круг, подкова, но почему не "идеологический додэкаэдр"?), но в этом случае см. 5, доверия ко всей этой интеллектуальной мастурбации невелико.
В целом нужно сказать, что консерваторы скептически ставятся ко всем этим горлопанистым новым веяниям, когда любая "модная вещица" становится символом реформ и нового общества. Безусловно общество должно изменятся, общество должно эволюционировать и откидывать дурные привычки, но подход к таким изменениям должен быть скептическим, благоразумным и осторожным.
Я, считая себя консерватором, как и многие другие (хоть и не все), готов поддержать некоторые предложения "прогрессивной общественности": дайте им курить марихуану, ведь я не считаю, что погоня за балдеющими хипстерами лучшее средство потратить деньги налогоплательщиков; оставим проституток в покое, не потому что занятие таким бизнесом мне импонирует или я буду считать проститутку, скажем, "достойным членом общества" (не буду, любой оправдание найдёт для своего падения), а потому что борьба с проституцией несет еще больше бед: организованная преступность, рабство девушек и т.д., пусть каждый делает свой выбор. Это разумные предложения с той стороны, но я не готов брать всё "комплектом", что предлагают новоявленные мессии "нового будущего".
Комментарии
Отправить комментарий