Энох Пауэлл и "Реки крови"
"Никогда не было и не будет столь неотразимого человека, как он. Он был блистательным. Слушать его речи было незабываемой привилегией. Он был одним из тех редких людей, чей моральный компас всегда нас вёл в правильном направлении".
Маргарет Тэтчер об Энохе Пауэлле
20 апреля 1968 года член британского парламента от Консервативной партии Энох Пауэлл произнес свою, ставшую в последствии широко известной, речь против бесконтрольной иммиграции, которая получила название "Реки крови". Речь взбудоражила всё британское общество, привело к исключению его из партии. Истеблишмент негодовал, но опросы Gallup показали, что 74% граждан Великобритании поддерживают речь Эноха. Позже, намного позже, с этим согласятся и многие консерваторы. Маргарет Тэтчер, несмотря, что они часто вступали в дебаты друг с другом, считала его одним из величайших деятелей в истории Великобритании и просто "самым неотразимым человеком в истории". А прогнозы Эноха, которые он выдвинул в 1968 году, начали сбываться настолько явно, что даже левый Тони Блэр не смог отрицать, что в речи Пауэлла были подняты правильные вопросы и очерчены реальные угрозы.
Предвидение Эноха Пауэлла не лежало в сфере "паранормальных способностей" или даже интуиции, а скорее в его образовании. Энох учился в Кембридже на профессора античной истории, в совершенстве знал греческий и латинский язык, занимался переводами Платона и Фукидида на английский, был глубоким знатоком истории Рима. Знание греческой и римской истории позволило Эноху предвидеть и давать прогнозы, которые сбывались.
Биография Эноха Пауэлла свидетельствует насколько это был неординарный человек. После учебы в Кембридже, Пауэлл уехал в Австралию, где стал преподавателем греческого языка. Но даже там не упускал из виду европейской политики. Больше всего его возмущала политика умиротворения Гитлера и он считал, что Чемберлен предатель национальных интересов Британии. Антикоммунист по убеждениям, тем не менее из-за политики умиротворения Гитлера, Пауэлл начал голосовать на выборах за лейбористов.
После начала Второй мировой войны, Энох вернулся из Австралии в Лондон, где записался добровольцем в армию. Поскольку британским гражданам нужно было ждать несколько месяцев призыва, а ждать Пауэлл не хотел, он сказал, что является гражданином Австралии, поскольку австралийцы могли записываться добровольцами. Карьера Пауэлла в армии была столь же стремительной, как и в академической сфере (на момент начала войны он был самым молодым профессором Великобритании), в конце концов дослужившись до бригадного генерала (самого молодого бригадного генерала) и заместителя начальника военной разведки в Индии. Он был одним из тех, кто разрабатывал операцию британцев в Эль-Аламейне против Роммеля, а также высадку в Бирме против японской армии. Впрочем Пауэлла всегда смущала штабная работа и он рвался в бой, но так и не получил разрешения. Как-то, уже после войны, его спросили кем бы он хотел остаться в памяти народа, он ответил: "Я хотел бы остаться в памяти как погибший во Второй мировой".
После войны, Энох вступил в Консервативную партию и избрался в парламент, где стал неким аналогом Черчилля в предвоенные годы - аутсайдером, которого все считали слишком "радикальным". Он выступал против вывода британских войск из Индии и Египта. После того как консерваторы сформировали кабинет, Пауэлл сначала стал министром жилищного хозяйства в кабинете Идена, а потом финансовым казначеем (фактически министром финансов) в кабинете Макмиллана.
Впрочем министром финансов ему не судилось побыть долго. Энох Пауэлл был членом общества "Монт Пелерин", который основал Фридрих Хайек и придерживался очень правых воззрений на экономику. Энох Пауэлл был тем, кого в последствии называли "монетаристами", а в Британии даже термин есть - "пауэллизм", последователи которого выступают за жесткую монетарную политику направленную против инфляции, за уменьшение расходов и широкую приватизацию. На посту министра финансов Энох выдвинул программу приватизации почты и телефонной связи, но не нашел сторонников в кабинете. После того, как он узнал, что кабинет Макмиллана готовит увеличение государственных расходов, Пауэлл сразу же подал в отставку.
Правда он еще раз вернется в кабинет, уже в качестве министра здравоохранения и устроит громкий скандал. Когда ряд граждан, принимая талимомид, начали получать серьезные осложнения, общественность кинулась требовать, чтобы "правительство что-то сделало" (как всегда), на что Энох ответил, что ответственность лежит прежде всего на самих потребителях, а не министр должен следить кто и что принимает. На этом можно сказать карьера его как министра здравоохранения закончилась - кто ж любит, когда им говорят правду, вместо вранья о том, что "правительство всегда решит все ваши проблемы"?
После того, как консерваторы ушли в оппозицию, Энох Пауэлл стал теневым министром обороны. Основа его военной доктрины заключалась в наращивании наземных войск. Энох поддерживал наличие ядерного оружия и считал, что Британия должна им владеть, но считал ядерную войну маловероятной, поэтому считал главной задачей наростить количество и качество обычных вооружений.
В 1968 году он произнес свою речь "Реки крови", за что был исключен из теневого кабинета консерваторов, а позже и из Консервативной партии. Но при этом, по всем социальным опросам, к началу 70-х годов стал самым популярным политиком Британии (нынешние евро-балаболы назвали бы его "популистом"). Маргарет Тэтчер позже скажет об этой речи: "Энох может и не подбирал слов, но сказал всё правильно".
Остаток своей жизни он посвятил борьбе против вступления Британии в Европейское экономическое содружество, фактически в ЕС, а также требовал, чтобы Британия не признавала объединения Германии, считая, что в будущем она станет угрозой Британии. На выборах в 1974 годах Энох Пауэлл даже призывал своих сторонников голосовать против консерваторов, которые ведут Британию в ЕЭС, снова вынуждено перейдя на сторону лейбористов. "Я Тори, я родился Тори, всегда был Тори и останусь Тори до конца жизни" - говорил Энох, но политика Консервативной партии не могла быть принята им. Да и консервативна ли? Влияние Эноха было очень велико и поэтому выборы консерваторы проиграли. И не последнюю роль сыграл в этом Пауэлл, который боролся против вступления Британии в ЕЭС.
Интересно, что как в вопросе ЕС, так и в вопросе Германии Энох Пауэлл оказался прав. Как к слову и Маргарет Тэтчер, которая тоже готова была "до смерти бороться против ЕС" и считала то, что США и Британия допустили объединение Германии главной геополитической ошибкой.
Умер Энох 8 февраля 1998 года, похоронен на Уорикском кладбище ветеранов, одетый в военный мундир.
А вот и сама речь "Реки крови", которая наделала столько шума и стала памятной.
***
"Главная функция государственного деятеля заключается в принятии мер против предотвращаемого зла. Стремясь сделать это, он сталкивается с глубокого укорененными в человеческой природе препятствиями.
Одно из них заключается в том, что часто такое зло не очевидно до тех пор, пока не проявит себя: на каждом этапе его возникновения есть место для сомнений и споров, является ли оно мнимым или реальным. В то же время оно привлекает мало внимания, по сравнению с текущими проблемами, которые являются более очевидными и насущными: отсюда возникает искушение у всех политиков пожертвовать будущем ради настоящего.
Прежде всего люди склонны путать предвидение неприятностей с их причиной: "Если бы только" - любят думать они - "если бы только люди не говорили об этом, этого бы не произошло".
Возможно это восходит к первобытной вере в то, что слово и вещь, название и объект идентичны.
Как бы там ни было, обсуждение будущих проблем, которые всё же могут быть предотвращены сегодня, является самым непопулярным, но в то же время и самым необходимым занятием политика. Те, кто уклоняются от этого, заслуживают и нередко в конце концов получают презрение будущих поколений.
Неделю или две назад, у меня был разговор с избирателем средних лет, обычным рабочим, которые работает в одной из наших национализированных отраслей.
После двух-трёх слов о погоде, он вдруг сказал: "Если бы у меня были деньги, чтобы уехать из этой страны, я бы тут не остался". Я сделал несколько примирительных реплик о том, что это правительство не навсегда, но он не обратил на это внимания и продолжил: "У меня трое детей, все они закончили школу и двое из них уже имеют детей. Я не буду спокоен, пока не увижу, что все они уехали жить заграницу. В этой стране через 15-20 лет будут править черные парни".
Я уже слышу этот хор возмущения. Как я посмел говорить такие ужасные вещи? Какое я имею право мутить воду и разжигать ненависть, повторяя этот разговор?
Ответ в том, что я не имею права не делать этого. Обычный порядочный англичанин средь бела дня говорит мне, члену парламента, что в этой стране не стоит жить его детям.
Я просто не имею права пожать плечами и начать думать о чем-то другом. То, что он говорит, говорят и думают тысячи и сотни тысяч - возможно не по всей Великобритании, но точно в тех местах, которые подверглись таким трансформациям, аналога которых не было в тысячелетней английской истории.
В течении следующих 15 или 20 лет, в этой стране будет три с половиной миллиона иммигрантов со всего Содружества и их потомков. Это не мои цифры. Это цифры, которые предоставила спикеру регистрационная служба.
Не существует сопоставимых официальных цифр для 2000 года, но они должны составить в регионе от пяти до семи миллионов человек, приблизительно одну десятую всего населения и почти всё население Большого Лондона. Конечно, они не будут равномерно распределены от Маргита до Абериствита, от Пензанса до Абердина. Целые районы, города и части городов будут заняты кварталами иммигрантов и их потомками.
Со временем, доля потомков иммигрантов, родившихся в Англии, быстро увеличиться. Уже к 1985 году родившиеся в Англии потомки иммигрантов будет составлять большинство. Именно этот факт требует принятия срочных действий прямо сейчас и действий такого характера, которые труднее всего принимаются политиками и сводятся к сегодняшним трудностям, но такие действия помогут избежать будущего зла на несколько парламентов в будущем.
Первый естественный и рациональный вопрос, который должна задать себе нация, которая сталкивается с такой угрозой: "Как уменьшить масштаб происходящего?". Разумеется он не может быть полностью предотвращен, но он может быть уменьшен, имея ввиду, что цифры имеют значение: значение и последствия прибывания чужаков в страну глубоко различны, в случае если они составляют 1% популяции или же, когда они составляют 10% популяции.
Ответ на этот простой и рациональный вопрос также прост и рационален: остановить, или фактически остановить, будущий приток мигрантов и максимально содействовать дальнейшему оттоку. Оба ответа являются частью официальной политики Консервативной партии.
В это трудно поверить, но прямо в этот момент где-то 20 или 30 детей иммигрантов прибывают в Вулверхэмтон каждую неделю - и это означает появление 15 или 20 новых семей за два десятилетия. Тех, кого боги хотят уничтожит, они сначала лишают разума. Мы должно быть лишились разума, буквально мы сумасшедшие как нация, которая позволяет ежегодный приток в примерно 50 000 иждивенцев, которые станут в будущем материалом для роста популяции мигрантов. Это как наблюдать за нацией, которая сама себе готовит погребальный костер. Мы настолько безумны, что фактически позволяем неженатым лицам иммигрировать сюда в поисках супругов и супруг, которых они никогда не видели.
И пусть никто не впадает в заблуждение, что приток иждивенцев будет автоматически уменьшатся. Напротив, даже при нынешних показателях в 5 000 в год по ваучеру, есть все возможности, что он увеличится до 25 000 в год, и это еще не учитывая нелегальную иммиграцию. В таких условиях никакие меры недостаточны, кроме как меры по значительному снижение притока иммигрантов до незначительных количеств и что такие меры будут приняты незамедлительно.
Я подчеркиваю слово "для проживания". Я не имею ввиду граждан Содружества, которые приезжают сюда учиться или повышать свою квалификацию, как например делают врачи из стран Содружества, которые позволили нашей службе здравоохранения значительно улучшиться. Они не являются и никогда не были иммигрантами.
Я перехожу к вопросу о реэмиграции. Если бы вся иммиграция закончилась завтра, темпы роста иммигрантского населения значительно бы сократились, но их предполагаемое количество все равно составляло бы угрозу национальной безопасности. Проблема не может быть решена, пока значительную их часть составляют лица, которые въехали в страну в последние десять лет.
Отсюда необходимость и неотложность второго элемента политики Консервативной партии: поощрение реэмиграции.
Никто не может подсчитать, сколько лиц, при щедрой поддержке, выберут вернуться в свои родные страны, где их трудовые ресурсы и навыки очень востребованы.
Никто не знает, поскольку такая политика еще не проводилась. Я только могу сказать, что даже сегодня иммигранты из моего окружения время от времени обращаются ко мне, спрашивая могу ли я помочь им вернуться домой. Если бы мы приняли такую политику и мы бы ей следовали, результатом мог бы стать серьезный отток иммигрантов из страны.
Третий элемент политического курса Консервативной партии заключается в том, что в этой стране все должны быть равны перед законом и что по отношению к ним государственная власть не может применять никакие дискриминационные шаги. Как сказал мистер Хит: "Здесь не будет граждан первого и второго сорта". Но это не означает, что иммигранты и их потомки, должны быть возведены в какой-либо привилегированный или специальный класс или что гражданину должно быть отказано в праве проявлять свои личные пристрастия в своих личных делах.
Никто не заблуждается больше в отношении реальности, чем те персоны, которые громогласно требуют принятия законодательства, которое они называют "против дискриминации", часто, кстати это те же самые лидеры мнений и редакторы газет, которые пытались уменьшит или скрыть угрозу, нависшую над нашей страной, в 1930-х годах, или это архиепископы, живущие в своих замках, где деликатно прячут головы под одеялом. Они поняли ситуацию ровно наоборот тому, чем она является.
Дискриминацию, депривацию, чувство тревоги и гнева, испытывают не иммигранты, а те, в чью страну они прибыли и продолжают прибывать.
Вот почему принять такого рода законодательство в этот момент, это как бросить спичку в погреб с порохом. Лучшее, что мы можем сказать о тех, кто продвигает и поддерживает такие идеи, это то, что они не ведают, что творят.
Нет более вводящего в заблуждение утверждения, чем сравнивать американских негров и наших мигрантов из стран Содружества. Негры в США, которые жили там задолго до того, как американцы стали нацией, сначала в виде рабов, а потом получили права голоса и права гражданства, которые вводились постепенно и до сих пор в полной мере не реализованы. Иммигранты из стран Содружества прибывают в нашу страну уже как полноправные граждане, в страну, где не существует дискриминации между гражданами и где мигрант сразу же получает все права гражданина, начиная от права голоса заканчивая бесплатным медицинским обслуживанием.
Какие бы препятствия не возникали на пути иммигрантов, они возникали не по вине закона, или публичной политики, или вине правительства, а из-за личных обстоятельств и несчастных случаев, которые всегда будут причиной того, что судьба и опыт одного человека отличаются от другого.
Но в то время, как для иммигрантов въезд в эту страну означал доступ к привилегиям и возможностям, которые они искали, влияние на местное население было абсолютно другим. По причинам, которые они не могли понять, и исполняя решения, по которым с ними никто не советовался, они оказались чужаками в своей собственной стране.
Они обнаружили, что их жены не могут получить больничные койки при родах, их детям нет мест в школах, их дома и районы изменяются до неузнаваемости, их планы на будущее оказались расстроены; на рабочих местах они обнаружили, что работодатель отказывается применять к мигрантам те же стандарты дисциплины и компетенции, как и к коренному населению; они стали всё чаще и чаще слышать, что они больше не нужны. Теперь они узнали, что актом парламента иммигрантам должны быть дарованы привилегии; парламент вместо принятия решений, которые бы были ответом на их тревоги, вместо этого хочет наказывать их за их действия в личной жизни.
В сотнях писем, которые я получил,после того как поднял эту тему два или три месяца назад, была одна особенная черта, которая показалась мне новой и особенно зловещей. Все члены парламента привыкли к анонимным письмам, но что меня поразило, так это большое количество писем, где обычные порядочные, разумные люди, которые писали разумные и высоко-образованные письма, решили не печатать свой обратный адрес, поскольку считали, что опасно писать такие взгляды члену парламента и что их могут наказать за такие взгляды. Без личного опыта, трудно представить те чувства преследуемого меньшинства, которое возрастает среди обычных англичан в тех районах, которые затронуты иммиграцией.
Я приведу слова лишь одного из сотни людей, что написали мне:
"Восемь лет назад на респектабельной улице в Вулверхэмтоне дом был продан неграм. Сейчас там живет только одна белая (престарелая пенсионерка). Вот её история. Она потеряла мужа и обоих сыновей на войне. Поэтому она превратила свой семикомнатный дом, единственный её актив, в общежитие. Она хорошо и тяжко трудилась, выплатила свои долги и начала откладывать себе деньги. Затем появились иммигранты. С ужасом она смотрела, как они захватывали один дом за другим. Тихая улица стала шумной и полной беспорядков. К сожалению её белые жильцы все выехали.
На следующий день, после того как съехал последний её постоялец, её разбудили в 7 часов двое негров, которые хотели "позвонить с её телефона на работу". Когда она отказала, как она отказала бы любому незнакомцу, который бы ломился к ней домой в такое время, они начали на неё орать и кинулись бы на неё, если бы не цепочка на двери. Семьи иммигрантов пытались снять её комнаты, но она всегда им отказывала. Её накопленные деньги быстро иссякли, и после уплаты налогов, у неё оставалось 2 фунта в неделю. Когда она шла подавать заявку на то, чтобы ей снизили налоги, она встретила молодую девушку, которая когда услышала, что у неё семикомнатный дом, предложила ей сдавать часть его. Когда она сказала, что сдавать кроме мигрантам там некому, девушка ответила: "Расовые предрассудки не помогут вам добиться чего-либо в этой стране". И она ушла ни с чем.
Телефон единственная её связь с внешним миром. Её семья оплачивает счета и помогает ей как может. Иммигранты предлагают купить её дом по цене, которую любой арендодатель отобьет за несколько недель или в крайнем случае за несколько месяцев. Она боится выходить на улицу. Окна в её доме разбиты. Она находит экскременты в своем почтовом ящике. Когда она идёт в магазин за ней бегут дети мигрантов и насмехаются над ней. Они не умеют говорит по-английски, но одно слово они знают. "Расистка" - кричат они. Когда примут закон о расовых отношениях, она боится, что её посадят в тюрьму. И так ли она не права? Я начинаю сомневаться".
Другое опасное заблуждение тех, кто, умышленно или нет, слепы к реалиям, можно суммировать словом "интеграция". Чтобы интегрироваться в состав населения, нужно фактически стать неотличимым от других членов общества.
Теперь, во все времена, когда существуют существенные различия, интеграция трудна, а временами даже невозможна. Существует много иммигрантов из стран Содружества, которые прибыли сюда в течении последних 15 лет, многие сотни из них действительно желают интегрироваться в наше общество, и их мысли направлены в этом направлении.
Но представить, что такое желание владеет мыслями большинства и все большего количества прибывающих иммигрантов и их потомков это смехотворное и опасное заблуждение.
Мы стоим на пороге изменений. До сих пор это сила обстоятельств и исторический контекст делали невозможной интеграцию для большей части иммигрантов. Мигранты никогда не задумывались об интеграции и не собирались интегрироваться, а их количество и концентрация говорили о том, что принуждение, примененное даже к небольшому количеству, все равно не работает.
Сегодня мы видим подъем позитивных сил, которые выступают против иммиграции, против корыстных интересов по сохранению и обострению расовых и религиозных вопросов, направленных на доминирование, сначала в иммигрантских общинах, а затем и над остальным населением. Облако может быть не больше чем кулак, но быстро может заслонить всё небо, как мы видели на примере Вулвэрхэмтона. Слова, которые я хочу использовать, дословно цитируя их по сообщениям местной прессы от 17 февраля, не мои, а присутствующего здесь члена Лейбористской партии, который является министром:
"Кампания, которую проводит община сикхов по поддержанию обычаев, неприемлемых в британском обществе, очень удручает. Работая в Британии, преимущественно в публичном секторе, они должны быть готовы принять условия, которые выдвигает работодатель. Требование специальных коммунальных прав (или мы должны сказать обрядов?) ведёт к опасному фрагментированию общества. Такой коммунализм это язва, какого-бы ты цвета кожи не был, такие явления должны быть решительно осуждены".
Моё почтение Джону Стоунхаусу за то, что он понял это и имел мужество сказать это вслух.
Нормы, которые нам предлагают в законе о расовых отношениях, это именно то, что позволит существовать таким явлениям. Это пример того, как иммигрантские сообщества будут организовывать и консолидировать своих членов, они будут агитировать и проводить кампании против остальных граждан, а потом будут держать в страхе и доминировать над остальными с помощью этого закона, который хотят принять глупцы и плохо информированные. Когда я смотрю в будущее, у меня плохие предчувствия; как Римлянин, я вижу "Тибр, что от пролитой пенится крови".
Трагический феномен, который мы с ужасом наблюдает по другую сторону Атлантики, но который переплетается с историей и самим существованием Штатов, наступает на нас по нашей собственной воле и нашему собственному пренебрежению. Действительно, он почти стал реальностью. В количественном отношении, он будет иметь американские масштабы задолго до конца века.
Только решительные и срочные действия способны предотвратить это сейчас. Хватит ли у общества воли требовать этих действий, я не знаю. Все что я знаю, это то что видеть это и молчать об этом было бы великим предательством.
После двух-трёх слов о погоде, он вдруг сказал: "Если бы у меня были деньги, чтобы уехать из этой страны, я бы тут не остался". Я сделал несколько примирительных реплик о том, что это правительство не навсегда, но он не обратил на это внимания и продолжил: "У меня трое детей, все они закончили школу и двое из них уже имеют детей. Я не буду спокоен, пока не увижу, что все они уехали жить заграницу. В этой стране через 15-20 лет будут править черные парни".
Я уже слышу этот хор возмущения. Как я посмел говорить такие ужасные вещи? Какое я имею право мутить воду и разжигать ненависть, повторяя этот разговор?
Ответ в том, что я не имею права не делать этого. Обычный порядочный англичанин средь бела дня говорит мне, члену парламента, что в этой стране не стоит жить его детям.
Я просто не имею права пожать плечами и начать думать о чем-то другом. То, что он говорит, говорят и думают тысячи и сотни тысяч - возможно не по всей Великобритании, но точно в тех местах, которые подверглись таким трансформациям, аналога которых не было в тысячелетней английской истории.
В течении следующих 15 или 20 лет, в этой стране будет три с половиной миллиона иммигрантов со всего Содружества и их потомков. Это не мои цифры. Это цифры, которые предоставила спикеру регистрационная служба.
Не существует сопоставимых официальных цифр для 2000 года, но они должны составить в регионе от пяти до семи миллионов человек, приблизительно одну десятую всего населения и почти всё население Большого Лондона. Конечно, они не будут равномерно распределены от Маргита до Абериствита, от Пензанса до Абердина. Целые районы, города и части городов будут заняты кварталами иммигрантов и их потомками.
Со временем, доля потомков иммигрантов, родившихся в Англии, быстро увеличиться. Уже к 1985 году родившиеся в Англии потомки иммигрантов будет составлять большинство. Именно этот факт требует принятия срочных действий прямо сейчас и действий такого характера, которые труднее всего принимаются политиками и сводятся к сегодняшним трудностям, но такие действия помогут избежать будущего зла на несколько парламентов в будущем.
Первый естественный и рациональный вопрос, который должна задать себе нация, которая сталкивается с такой угрозой: "Как уменьшить масштаб происходящего?". Разумеется он не может быть полностью предотвращен, но он может быть уменьшен, имея ввиду, что цифры имеют значение: значение и последствия прибывания чужаков в страну глубоко различны, в случае если они составляют 1% популяции или же, когда они составляют 10% популяции.
Ответ на этот простой и рациональный вопрос также прост и рационален: остановить, или фактически остановить, будущий приток мигрантов и максимально содействовать дальнейшему оттоку. Оба ответа являются частью официальной политики Консервативной партии.
В это трудно поверить, но прямо в этот момент где-то 20 или 30 детей иммигрантов прибывают в Вулверхэмтон каждую неделю - и это означает появление 15 или 20 новых семей за два десятилетия. Тех, кого боги хотят уничтожит, они сначала лишают разума. Мы должно быть лишились разума, буквально мы сумасшедшие как нация, которая позволяет ежегодный приток в примерно 50 000 иждивенцев, которые станут в будущем материалом для роста популяции мигрантов. Это как наблюдать за нацией, которая сама себе готовит погребальный костер. Мы настолько безумны, что фактически позволяем неженатым лицам иммигрировать сюда в поисках супругов и супруг, которых они никогда не видели.
И пусть никто не впадает в заблуждение, что приток иждивенцев будет автоматически уменьшатся. Напротив, даже при нынешних показателях в 5 000 в год по ваучеру, есть все возможности, что он увеличится до 25 000 в год, и это еще не учитывая нелегальную иммиграцию. В таких условиях никакие меры недостаточны, кроме как меры по значительному снижение притока иммигрантов до незначительных количеств и что такие меры будут приняты незамедлительно.
Я подчеркиваю слово "для проживания". Я не имею ввиду граждан Содружества, которые приезжают сюда учиться или повышать свою квалификацию, как например делают врачи из стран Содружества, которые позволили нашей службе здравоохранения значительно улучшиться. Они не являются и никогда не были иммигрантами.
Я перехожу к вопросу о реэмиграции. Если бы вся иммиграция закончилась завтра, темпы роста иммигрантского населения значительно бы сократились, но их предполагаемое количество все равно составляло бы угрозу национальной безопасности. Проблема не может быть решена, пока значительную их часть составляют лица, которые въехали в страну в последние десять лет.
Отсюда необходимость и неотложность второго элемента политики Консервативной партии: поощрение реэмиграции.
Никто не может подсчитать, сколько лиц, при щедрой поддержке, выберут вернуться в свои родные страны, где их трудовые ресурсы и навыки очень востребованы.
Никто не знает, поскольку такая политика еще не проводилась. Я только могу сказать, что даже сегодня иммигранты из моего окружения время от времени обращаются ко мне, спрашивая могу ли я помочь им вернуться домой. Если бы мы приняли такую политику и мы бы ей следовали, результатом мог бы стать серьезный отток иммигрантов из страны.
Третий элемент политического курса Консервативной партии заключается в том, что в этой стране все должны быть равны перед законом и что по отношению к ним государственная власть не может применять никакие дискриминационные шаги. Как сказал мистер Хит: "Здесь не будет граждан первого и второго сорта". Но это не означает, что иммигранты и их потомки, должны быть возведены в какой-либо привилегированный или специальный класс или что гражданину должно быть отказано в праве проявлять свои личные пристрастия в своих личных делах.
Никто не заблуждается больше в отношении реальности, чем те персоны, которые громогласно требуют принятия законодательства, которое они называют "против дискриминации", часто, кстати это те же самые лидеры мнений и редакторы газет, которые пытались уменьшит или скрыть угрозу, нависшую над нашей страной, в 1930-х годах, или это архиепископы, живущие в своих замках, где деликатно прячут головы под одеялом. Они поняли ситуацию ровно наоборот тому, чем она является.
Дискриминацию, депривацию, чувство тревоги и гнева, испытывают не иммигранты, а те, в чью страну они прибыли и продолжают прибывать.
Вот почему принять такого рода законодательство в этот момент, это как бросить спичку в погреб с порохом. Лучшее, что мы можем сказать о тех, кто продвигает и поддерживает такие идеи, это то, что они не ведают, что творят.
Нет более вводящего в заблуждение утверждения, чем сравнивать американских негров и наших мигрантов из стран Содружества. Негры в США, которые жили там задолго до того, как американцы стали нацией, сначала в виде рабов, а потом получили права голоса и права гражданства, которые вводились постепенно и до сих пор в полной мере не реализованы. Иммигранты из стран Содружества прибывают в нашу страну уже как полноправные граждане, в страну, где не существует дискриминации между гражданами и где мигрант сразу же получает все права гражданина, начиная от права голоса заканчивая бесплатным медицинским обслуживанием.
Какие бы препятствия не возникали на пути иммигрантов, они возникали не по вине закона, или публичной политики, или вине правительства, а из-за личных обстоятельств и несчастных случаев, которые всегда будут причиной того, что судьба и опыт одного человека отличаются от другого.
Но в то время, как для иммигрантов въезд в эту страну означал доступ к привилегиям и возможностям, которые они искали, влияние на местное население было абсолютно другим. По причинам, которые они не могли понять, и исполняя решения, по которым с ними никто не советовался, они оказались чужаками в своей собственной стране.
Они обнаружили, что их жены не могут получить больничные койки при родах, их детям нет мест в школах, их дома и районы изменяются до неузнаваемости, их планы на будущее оказались расстроены; на рабочих местах они обнаружили, что работодатель отказывается применять к мигрантам те же стандарты дисциплины и компетенции, как и к коренному населению; они стали всё чаще и чаще слышать, что они больше не нужны. Теперь они узнали, что актом парламента иммигрантам должны быть дарованы привилегии; парламент вместо принятия решений, которые бы были ответом на их тревоги, вместо этого хочет наказывать их за их действия в личной жизни.
В сотнях писем, которые я получил,после того как поднял эту тему два или три месяца назад, была одна особенная черта, которая показалась мне новой и особенно зловещей. Все члены парламента привыкли к анонимным письмам, но что меня поразило, так это большое количество писем, где обычные порядочные, разумные люди, которые писали разумные и высоко-образованные письма, решили не печатать свой обратный адрес, поскольку считали, что опасно писать такие взгляды члену парламента и что их могут наказать за такие взгляды. Без личного опыта, трудно представить те чувства преследуемого меньшинства, которое возрастает среди обычных англичан в тех районах, которые затронуты иммиграцией.
Я приведу слова лишь одного из сотни людей, что написали мне:
"Восемь лет назад на респектабельной улице в Вулверхэмтоне дом был продан неграм. Сейчас там живет только одна белая (престарелая пенсионерка). Вот её история. Она потеряла мужа и обоих сыновей на войне. Поэтому она превратила свой семикомнатный дом, единственный её актив, в общежитие. Она хорошо и тяжко трудилась, выплатила свои долги и начала откладывать себе деньги. Затем появились иммигранты. С ужасом она смотрела, как они захватывали один дом за другим. Тихая улица стала шумной и полной беспорядков. К сожалению её белые жильцы все выехали.
На следующий день, после того как съехал последний её постоялец, её разбудили в 7 часов двое негров, которые хотели "позвонить с её телефона на работу". Когда она отказала, как она отказала бы любому незнакомцу, который бы ломился к ней домой в такое время, они начали на неё орать и кинулись бы на неё, если бы не цепочка на двери. Семьи иммигрантов пытались снять её комнаты, но она всегда им отказывала. Её накопленные деньги быстро иссякли, и после уплаты налогов, у неё оставалось 2 фунта в неделю. Когда она шла подавать заявку на то, чтобы ей снизили налоги, она встретила молодую девушку, которая когда услышала, что у неё семикомнатный дом, предложила ей сдавать часть его. Когда она сказала, что сдавать кроме мигрантам там некому, девушка ответила: "Расовые предрассудки не помогут вам добиться чего-либо в этой стране". И она ушла ни с чем.
Телефон единственная её связь с внешним миром. Её семья оплачивает счета и помогает ей как может. Иммигранты предлагают купить её дом по цене, которую любой арендодатель отобьет за несколько недель или в крайнем случае за несколько месяцев. Она боится выходить на улицу. Окна в её доме разбиты. Она находит экскременты в своем почтовом ящике. Когда она идёт в магазин за ней бегут дети мигрантов и насмехаются над ней. Они не умеют говорит по-английски, но одно слово они знают. "Расистка" - кричат они. Когда примут закон о расовых отношениях, она боится, что её посадят в тюрьму. И так ли она не права? Я начинаю сомневаться".
Другое опасное заблуждение тех, кто, умышленно или нет, слепы к реалиям, можно суммировать словом "интеграция". Чтобы интегрироваться в состав населения, нужно фактически стать неотличимым от других членов общества.
Теперь, во все времена, когда существуют существенные различия, интеграция трудна, а временами даже невозможна. Существует много иммигрантов из стран Содружества, которые прибыли сюда в течении последних 15 лет, многие сотни из них действительно желают интегрироваться в наше общество, и их мысли направлены в этом направлении.
Но представить, что такое желание владеет мыслями большинства и все большего количества прибывающих иммигрантов и их потомков это смехотворное и опасное заблуждение.
Мы стоим на пороге изменений. До сих пор это сила обстоятельств и исторический контекст делали невозможной интеграцию для большей части иммигрантов. Мигранты никогда не задумывались об интеграции и не собирались интегрироваться, а их количество и концентрация говорили о том, что принуждение, примененное даже к небольшому количеству, все равно не работает.
Сегодня мы видим подъем позитивных сил, которые выступают против иммиграции, против корыстных интересов по сохранению и обострению расовых и религиозных вопросов, направленных на доминирование, сначала в иммигрантских общинах, а затем и над остальным населением. Облако может быть не больше чем кулак, но быстро может заслонить всё небо, как мы видели на примере Вулвэрхэмтона. Слова, которые я хочу использовать, дословно цитируя их по сообщениям местной прессы от 17 февраля, не мои, а присутствующего здесь члена Лейбористской партии, который является министром:
"Кампания, которую проводит община сикхов по поддержанию обычаев, неприемлемых в британском обществе, очень удручает. Работая в Британии, преимущественно в публичном секторе, они должны быть готовы принять условия, которые выдвигает работодатель. Требование специальных коммунальных прав (или мы должны сказать обрядов?) ведёт к опасному фрагментированию общества. Такой коммунализм это язва, какого-бы ты цвета кожи не был, такие явления должны быть решительно осуждены".
Моё почтение Джону Стоунхаусу за то, что он понял это и имел мужество сказать это вслух.
Нормы, которые нам предлагают в законе о расовых отношениях, это именно то, что позволит существовать таким явлениям. Это пример того, как иммигрантские сообщества будут организовывать и консолидировать своих членов, они будут агитировать и проводить кампании против остальных граждан, а потом будут держать в страхе и доминировать над остальными с помощью этого закона, который хотят принять глупцы и плохо информированные. Когда я смотрю в будущее, у меня плохие предчувствия; как Римлянин, я вижу "Тибр, что от пролитой пенится крови".
Трагический феномен, который мы с ужасом наблюдает по другую сторону Атлантики, но который переплетается с историей и самим существованием Штатов, наступает на нас по нашей собственной воле и нашему собственному пренебрежению. Действительно, он почти стал реальностью. В количественном отношении, он будет иметь американские масштабы задолго до конца века.
Только решительные и срочные действия способны предотвратить это сейчас. Хватит ли у общества воли требовать этих действий, я не знаю. Все что я знаю, это то что видеть это и молчать об этом было бы великим предательством.
Оригинал речи The Telegraph
Комментарии
Отправить комментарий