Наша война против памяти

Виктор Дэвис Хансон

Новое abolitio memoriae

Назад в будущее

Римские императоры часто были плохими - но в основном убедиться в этом можно было только в ретроспективе. Монстр вроде Нерона, из династии Юлиев-Клавдиев, или более поздние психопаты Коммод и Каракалла, были умаслены лизоблюдами при жизни - только для того, чтобы быть презираемыми ими во время падения.

Когда очередного сошедшего с ума императора наконец убивали, Сенат, наполненный сикофантами, провозглашал a damantio memoriae ("проклятие памяти"). Предыдущие поминовения отменялись, тем самым лишая умершее чудовище любого наследия и следовательно любого существования в вечности.

В более практических вопросах, параллельно следовало abolitio memoriae ("очищение памяти"). В частности моралисты либо уничтожали, либо убирали все статуи и надписи о плохом императоре. В случае наиболее яркого или ценного произведения искусства они стирали имя императора (abolitio nominis), или удаляли его лицо и некоторые физические характеристики с этих работ.  

Впечатляющие мраморные торсы иногда использовались для размещения более приемлемого (или сильного) приемника (Представьте себе как будто бы у генералов на горе Стоун Маунтен взорвали только головы и заменили новыми профилями Джона Брауна и Ната Тернера).

Страшная история

Без организационного и тактического гения Льва Троцкого, у Владимира Ленина скорее всего не получилось бы консолидировать власть среди разных анти-царистских фракций. Тем не менее после триумфа Сталина "де-Троцкинизация" потребовала уничтожить каждое слово, каждое фото и каждое воспоминание о подвергшемся остракизму Троцком. Этот кошмарный процесс подпитывал аллегорические темы в вымышленных вселенных "Скотного двора" и "1984" Джорджа Оруэлла. 

Сколько раз Санкт Петербург менял свое название, отражая любовь, ненависть или равнодушие каждого поколения к царистской России или соседней Германии? Навсегда ли город останется Санкт Петербургом, или он снова станет анти-германским Петроградом, как было во время ужасной Первой мировой войны? Или может быть он снова станет коммунистическим Ленинградом в этот головокружительный век нового человека, который руководствуясь моралью и политикой каждого нового поколения, возмущается своим прошлым? Является ли общество, которое проклинает свое прошлое каждые 50 лет, предметом для подражания?

Очищение памяти проходит легко, когда ревизионисты наслаждаются своими высокими моральными характеристиками, а проклятые являются воплощением зла. Но намного чаще убийство мертвых это вроде убийства драконов, которое было уделом Гитлера и Сталина. Генерал Конфедерации Джо Джонстон  не был генералом Стонуэллом Джексоном, и после войны генерал Джон Мосби не был генералом Уэйдом Хамптоном, так же как Людвиг Бек не был Йоахимом Пайпером. 

Метатели камней и их цели

Как на счет морально двусмысленных преследований грешников, таких как нынешние попытки Калифорнии осудить память отца Хунипьеро Серры и стереть его имя с названного в честь него бульвара, чтобы наказать его за якобы нелиберальное отношение к коренным американцам в ранних миссиях около 250 лет назад?

Фанатики с Калифорния Бэй стараются целить в Серру, но не в Лиланда Стэнфорда, который оставил более детальные записи своих расовых предрассудков, но чей университетский бренд никто из прогрессивных студентов не посмеет стереть, поскольку это может поставить под угрозу их собственную траекторию хорошей жизни. Мы забываем, что есть и другие катализаторы, кроме морального возмущения, которые калибруют цели для abolitio memoriae.

Опять же, в этом деле упразднения икон Конфедерации, которое было возрождено движением Black Lives Matter и также, в основном всеобщим, отвращением к диким убийствам, совершенным трусливым расистом Диланом Руфом - все ли памятники Конфедерации заслуживают одинакового осуждения?

Должны ли мы изуродовать памятник генералу Конфедерации Джеймсу Лонгстриту? Он был конфликтным офицером в армии конфедератов, критиком Роберта Ли, позже другом юниониста Улисса Гранта и врагом "Потерянной причины" [исторический концепт, в котором сторонники Конфедерации обходили вопрос рабства] и командующим ополчением афро-американцев, которые реализовывали политику Реконструкции против белых националистов. Является ли он моральным эквивалентом генерала Нэйтана Бэдфорда Форреста, который был психически неуравновешенным негодяем в Форте Пиллоу, почти неграмотным миллионером работорговцем и первым главой оригинального Ку Клукс Клана?

Были ли 60-70% населения Конфедерации в самых сецессионистских штатах, которые не принадлежали к рабам, причастными к экономике рабства? Была ли у них возможность покинуть свои родные дома, когда началась война, чтобы избежать пятна борца за рабство? Посещают ли такие вопросы этих новоявленных арбитров этики, которые недавно осквернили так называемый Памятник мира в Атланте, изображающего упавшего солдата Конфедерации, на которого возложил руки ангел? Почему те, кто так одержим прошлым, так плохо знают историю?

Ключом к разрушительной стратегии марша через Джорджию и Каролину генерала Уилльяма Текумсе Шермана, было его решение намеренно нацеливаться на плантации и дома богатых, а также публичные здания Конфедерации. По видимому Шерман верил, что владельцы плантаций Юга были гораздо больше виновны в рабстве, чем бедное не-рабское большинство в сецессионистских штатах. Шерман как правило щадил собственность не-рабовладельческих собственников, хотя они тоже сильно пострадали от общего обнищания, которое оставил за собой Шерман. 

В нашей гонке за исправление прошлого в настоящем, должен ли Кен Бернс в 2017 году продолжать делать свои документальные фильмы о Гражданской войне с народным любимцем Шелби Футом, оживляющим трагедии талантливых солдат Конфедерации, пострадавших за плохое дело? Должны ли прогрессисты просить Бернса переиздать обновленную версию Гражданской войны, из которых вырежут Фута и "контекстуализированных" южан?

Как на счет прогрессивной иконы Джоан Баэз? Должна ли певица фолка шестидесятых просить прощения за то, что она возродила свою карьеру в семидесятые хитом "The Night They Drove Old Dixie Down" - ее версии симпатизирующей оды в исполнении The Band трагическому поражению Конфедерации, написанной через около ста лет после Гражданской войны ("Возвращался однажды в Теннесси с женой/Когда в один из дней она крикнула мне/Крикнула: Вирджил, быстро, иди посмотри/ Там идет Роберт Э. Ли!")? Если монументы должны быть снесены, то и популярные песни тоже должны быть забыты.

Существуют ли градации моральной неоднозначности? Или студенты Миддлбери и Беркли, или боевики антифа в своей бесконечной мудрости имеют монополию на калибровку добродетели и определения ее как чего-нибудь 100% хорошего или плохого?

Кто из нынешних будет решать, память о ком из прошлого мы должны стереть - и в какой момент эта очистка памяти остановиться? Уничтожить Рашмор, потому что там изображены рабовладельцы? Переименовать Университет Вашингтона и Ли? Должны ли мы стереть все упоминания о небесах, за то что солнечное затмение 21 августа несправедливо обошло большую часть черного населения США - на что жаловался недавний выпуск журнала The Atlantic?

Революции не всегда трезвые и рассудительные. Мы можем согласиться, что в публичной сфере нет места для почетного чествования Роджера Б. Тани, автора решения по делу Дредда Скотта. Но снос памятников не ограничивается лишь персонажами вроде Роджера Б. Тани, когда активисты могут ссылаться на слова или стихи, в которых есть расизм и которые были сказаны Авраамом Линкольном, чей бюст был просто изуродован в Чикаго - и когда уничтожители памятников чувствуют как ежедневно растет их сила, потому что они ощущают свое моральное превосходство.

Правильные и неправильные расисты?

Логическая траектория уничтожения памятников солдатов Конфедерации вскоре приведет нас к переименованию Йеля, удалению Вашингтона и Джефферсона с нашей валюты, а также "де-троцкинизиации" иконы Planned Parenthood Маргарет Сэнгер, евгеника, чьи расистские взгляды на аборты предвосхищали таких современных либералов, как судья Верховного суда Рут Бэйдер Гиндзбург (Гиндзбург говорила: "Честно говоря, до принятия решения по делу Роу, у меня была обеспокоенность ростом населения и особенно ростом такого населения, которого мы не хотели бы иметь слишком много"). 

 В какой момент все те, кто атакует Трампа за его неуклюжее высказывание "с одной стороны, с другой стороны", осудившее как отвратительных расистов, маршировавших в Шарлоттсвилле (выставляя на показ свои нацистские наряды, тем самым нивелируя деяние своих дедушек и бабушек, которые боролись с этим), и беспорядочных анархистов, которые стремились остановить их насилием, начнут требовать, чтобы Принстонский университет стер все упоминания об их любимом Вудро Вильсоне, непримиримом расисте? Вильсон, как символический и типичный ранний прогрессист, считал, что человеческая природа может достичь "прогресса" благодаря научной преданности евгенике, и верил, что чернокожие от природы низшая раса. Вильсон как помнится, был при власти и благодаря своему закостенелому расизму, гарантировал, что интеграция американской армии будет ждать еще три десятилетия. Кто-нибудь из протестующих понимает, что основным принципом раннего прогрессивизма была евгеника, политически корректная либеральная ортодоксия своего времени? 

Как и во времена Римской империи, стирание лиц Нерона или Коммода не гарантировало хорошего поведения следующего императора, также и снос памятников солдатам Конфедерации не восстановит душевное спокойствие внутри городов, чьи трагедии не вытекают из неодушевленной бронзы. 

Когда в Миннесоте маршировали Black Lives Matter, они скандировали, что полицейские "это свиньи, жарь их как бекон", было ли это призывом к насилию, которое вскоре вылилось в расистские убийства в Далласе? Являются ли такие сторонники убийств офицеров полиции моральными авторитетами, способными судить какой памятник Конфедерации нужно снести?

И всегда ли Обама быстро осуждал людей, которые казнили своих жертв? После того как майор Нидаль Малик Хасан хладнокровно убил 13 своих сослуживцев, крича "Аллах Акбар", когда их убивал, было ли это "обе стороны", когда Обама сразу же предостерег Америку о том, что "мы еще не знаем всех ответов и я бы предостерег от перехода к выводам, пока у нас нет всех фактов"? И потребовалось ли Обаме шесть лет, прежде чем он узнал все факты и назвал убийства террористическим актом? Утопил ли Обама исламистские антисемитские убийства евреев в кошерном супермаркете Парижа в бессмысленной и легкомысленной болтовне, сказав, что "много народу убили в гастрономе Парижа"? Было ли это все демонстрацией моральной эквивалентности? 

И было ли неизбежно, что антисемит, гомофоб и провокатор с кровью на руках, который разжигал бунты и погромы, преподобный Ал Шарптон будет нападать на мемориал Джефферсона? Те кто с грехом теперь бросают первый камень? 

Мы находимся в эпоху мелодрамы, а не трагедии, в котором мы, живущие в праздной и богатой эпохе (частично из-за накопленных знаний и моральной мудрости, которые нам передали предыдущие поколения, более бедных и менее осведомленных) судим о предыдущих поколениях, потому что у них не было наших просвещенных и утонченных взглядов на человечество - как будто нам повезло, и мы родились полностью этически развитыми прямо из головы Зевса. 

В моем родном городе раньше был небольшой классический фонтан, который был поставлен Женским христианским союзом за трезвость. Его давно уже снесли (Кто-то хочет вспомнить силы, которые привели к запрету алкоголя?). Сейчас в этом месте стоит почетная статуя когтистому полу-человеческому ацтекскому божеству Коатликуэ, голодной богине-матери земли. Коатликуэ было довольно кровавым божеством, которому приносились тысячи человеческих жертв. Богиня часто изображалась в плаще из кожи и окруженная человеческими сердцами, руками и черепами. Новый эпиграф на статуе Коатликуэ гласит: "Viva La Raza" - "Да здравствует раса". Должны ли демонстранты свалить такую расистскую статую с франкистскими лозунгами на ней? Или мнимые жертвы "белой привилегии" сами себя освободили от ответственности за свой шовинизм, который они допускают по отношению к другим? Существует ли прогрессивное обоснование, дающее льготы Коатликуэ и его расистской надписи, которая подводит нас к слову raza, мантре времен Италии Муссолини и Испании Франко? Должна ли у нас идти перманентная война с памятниками?

Маятник истории часто отскакивает назад

Необходимо упразднить все памятники в случае с такими персонажами как Гитлер и Сталин или здесь в Америке возможно даже Нейтану Бедфорду Форресту. Но когда мы стираем историю по прихоти (почему в 2017, а не, скажем, в 2015 или 2008 годах?), мы должны быть уверены, что наши цели скорее уникальные и драматически злые, а не трагически ошибочны. И прежде, чем мы схватим наши веревки, мы должны быть уверены, что мы являемся морально выше тех, кого осуждаем на забвение.

Будь осторожен, человек 21 столетия. Следующее гиперкритически настроенное поколение может найти наше сегодняшнее моральное превосходство - поздний и генетически обусловленный аборты, рост искусственного интеллекта вместо принятия человеческих решений, сбор и продажу абортированных органов плода, этнический и племенной шовинизм, эвтаназию, расово сегрегированные общежития и "безопасные пространства" - столь же безнравственным, сколь мы находим грехи наших предшественников.

Прошлые десятилетия преподали нам урок, что маятник истории всегда отскакивает от нашего собственного восприятия моральной справедливости. Скорее, человеческий прогресс проходит круговое движение и не следует его путать с техническим прогрессом.

Также как история этически кольцевая. Ни одна римская провинция не породила никого похожего на современного Гитлера; Аттила не мог сравнится со Сталиным.

В классических Афинах 420 года до н.э. гораздо больший процент населения мог читать, чем в Османских Афинах 1600 года н.э. Среднестатистический студент 1950-го года оставлял колледж с багажом знаний намного большим, чем его коллега в 2017 году. Монополии Google, Facebook. Amazon намного более опасны, чем монополия Standart Oil, даже если наши хозяева вселенной кажутся более модными в своих черных водолазках, чем Д. Рокфеллер в своем накрахмаленном воротничке.

В денежном выражении Берни Мэдофф превзошел Джеймса Фиска и Джея Гоулда.

Самый странный парадокс в нынешней эпидемии abolitio memoriae в том, что наши моральные цензоры верят в этический абсолютизм и провозглашают свое превосходство, чтобы неуклюже применять его сквозь века, даже без осознания того, что они сами не соответствуют своим моральным притязаниям и что однажды их собственные портреты, вероятнее всего, будут забросаны камнями также, как  сегодня мстители в черных масках пытаются снести портреты других.

И последний парадокс наших дней: два тысячелетия после сносов статуй римских автократов и вооруженные мерзкой моделью фашистов и коммунистов по уничтожению прошлого, которая родом из 20-го века, мы, предположительно просвещенная демократия, даже не можем переписывать историю демократическими средствами: рекомендации местных, федеральных и комиссий штатов, референдумы или избрание большинством голосов соответствующих представителей в законодательные органы. Чаще всего, как моральные трусы, мы либо полагаемся на толпу, либо на некий исполнительный ордер, который исполняется только глубокой ночью. 

Оригинал National Review