Прогрессивизм в совете директоров
Кевин Д. Уилльямсон
Класс и его интересы
Человек организации [так называлась книга Уильяма Уайта], которого мы впервые встретили в 1956 году, до сих пор с нами. И его эксцентричная карьера на протяжении всего этого времени частично отвечает на вопросы, которые задают многие современные консерваторы: учитывая то, что прогрессивисты так ненавидят корпорации, почему наши корпоративные лидеры так прогрессивны? Легко понять, что они встают в оппозицию к администрации Трампа в своих личных интересах в таких вопросах как программа H-1B и в вопросах виз, которые мешают их доступу к работникам и клиентам. Но почему 130 корпоративных лидеров - включая руководителей American Airlines и Bank of America - собрались вместе, чтобы ополчиться на правила общественных туалетов в Северной Каролине, которые так раздражают трансгендерных активистов и бизнес-лидеров, у которых нет интересов в Северной Каролине и которых ничего не связывает с этим штатом и его политикой?
Это малодушие или что-то большее?
В прогрессевистском лексиконе слово "корпорация" это практически синоним слова "зло". Согласно прогрессивистским взглядам, корпорации настолько окаменевшие, жадные и беспощадные, что они являют собой экзистенциальную угрозу демократии, такой как мы ее знаем. Когда левые впадают в ярость... если конечно террористы из черного блока не сжигают полицейские участки: они громят окна Sturbucks, несмотря на то, что у его руководителя Говарда Шульца безупречные левые взгляды.
Странная вещь: за некоторыми исключениями в виде Koch Industries (второй по величине частный концерн после Cargill) и Wallmart (крупнейший частный работодатель страны), список корпоративных врагов у левых составляют преимущественно небольшие концерны: Chik-fil-A, который несмотря на недавний всплеск роста, все же составляет небольшую долю от размеров McDonalds или YUM Brands; Hobby Lobby, который даже не входит в сотню самых больших компаний США; Waffle House, заурядный региональный поставщик овсянки, который жертвует деньги республиканцам из Джорджии; Carl Jr's была основана членом Ордена рыцарей Мальты, взгляды которого на права геев были не слишком прогрессивны. Но даже в своей роли руководителя более крупной корпорации (прошлый руководитель которой Эндрю Паздер был назначен министром труда), In-N-Out не способен навязать миру ультрамонтанский католицизм, поэтому идея Калифорнийской двойной инквизиции с сыром не лишена шарма.
Давая мало оснований быть заподозренными в том, что они агенты реакции, наши корпоративные гиганты много раз давали прогрессистам поводы для радости. Disney, несмотря на то, что имеет репутацию довольно скупого на пожертвования, долгое время был лидером движения за права геев, к большому разочарованию некоторых консерваторов. Walmart, один из самых главных злодеев для левых, запретил продажу флагов Конфедерации в своих сетях, прислушавшись к прогрессивистским критикам, а его широко разрекламированная повестка в области устойчивого развития больше, чем просто сантименты: среди прочего, он вложил около 100 миллионов долларов в программы экономической мобильности и удвоил экологическую эффективность свое автопарка в два раза за десять лет. Члены семьи Уолтон вовлечены в филантропию явно левого уклона.
Фактически, если пройтись по списку самых крупных кампаний США (по рыночной капитализации) и учесть общественную политическую активность, можно разрушить миф о консервативной повестке корпораций. Топ десять: 1) руководитель Apple Тим Кук очень прогрессивный человек, который критиковал закон о религиозной свободе в Индиане и в других местах, который многие критики считают попыткой протянуть дискриминацию геев, через заднюю дверь; 2) когда много протестующих зашли в аэропорт Сан-Франциско с протестами против указа президента Дональда Трампа об иммиграции, одним из состоятельных джентльменов, которые их возглавляли, был основатель Google Сергей Брин, а сотрудники Google были вторыми по величине донорами кампании по переизбранию Барака Обамы; 3) основатель Microsoft Билл Гейтс является щедрым спонсорам программ, которые эвфемистически именуются "планированием семьи"; 4) директор Berkshire Hathaway Уоррен Баффет является близким к Бараку Обаме и энергичным сторонником перераспределения богатств через повышение налогов; 5) руководитель Amazon Джефф Безос вложил 2,5 миллиона долларов личных средств в продвижение инициативы легализации гей-браков в Вашингтоне; 6) руководитель Facebook Марк Цукерберг продвигал либеральные реформы иммиграционной системы, в то время как сооснователь Facebook Дастин Московитц потратил 20 миллионов долларов на поддержку Хиллари Клинтон и других демократов в 2016 году; 7) Exxon, как нефтяная кампания, является чем-то вроде тотема ненависти для левых, но она тратит много - миллиарды - на возобновляемые источники энергии и международные социальные программы; 8) Johnson & Johnson руководит Лиз Фаулер, одна из архитекторов Obamacare и бывший специальный помощник президента Обамы; 9) двумя самыми крупными получателями денег от JP Morgan в 2016 году были Хиллари Клинтон и Демократический национальный комитет, а миллиардер и руководитель банка Джейми Даймон известный сторонник политиков-демократов, включая Барака Обаму, и как говорят отказался от предложения Трампа возглавить министерство финансов; 10) сотрудники Wells Fargo последовали примеру коллег из JP Morgan и пожертвовали 7,36 доллара Хиллари на каждый 1 доллар, который они дали Трампу, а недавно проблемный банк проспонсировал мероприятия Human Right Campaign, GLAAD и прочих групп, которые защищают права геев, также как он много жертвовал местным франшизам Planned Parenthood.
Даже ненавистные левым братья Кох за права на аборты и за права геев.
Вы можете увидеть выбивающихся из общей массы Тома Монагана или Фила Аншутца, но в подавляющем большинстве политическая активность корпораций прогрессивистская. Почему?
С одной стороны, консерваторы недорогое приобретение. Тебе не нужно убеждать читателей National Review или республиканцев в Вальпараисо в том, что в целом американский бизнес позитивная сила в мире. Но если вы например Exxon, то вы можете почувствовать необходимость убедить других людей, молодых, идеалистичных и скорее всего немного глупых, несмотря на то, что они получили дорогостоящее образование, в том, что вы не так уж и плохи, и что вы тратите много денег на превращение "водорослей в биотопливо", как было сказано в одной рекламе Exxon, и что вы боретесь с малярией и делаете еще много других милых вещей. Все это правда и Exxon делает все, чтобы люди узнали об этом. Профессиональные активисты могут насмехаться и глумиться, но они не их аудитория.
Даже если бы это было только или преимущественно вопросом рекламы (а это не так - Shell, среди прочих нефтяных гигантов, вкладывают реальные деньги в возобновляемые и альтернативные источники энергии), большие кампании, такие как Exxon и Apple все равно имели бы очень сильные стимулы быть вовлеченными больше в прогрессивистский активизм, чем в консервативный.
С одной стороны, существует определенный вид моральной асимметрии: консерваторы могут закатывать глаза по поводу обещаний построить ветряные электростанции, которые будут настолько эффективны, что нам не понадобятся больше уголь и нефть, но прогрессисты (по крайней мере те из них, кто честны) действительно верят, что использование ископаемого топлива может уничтожить человеческую цивилизацию. Нация водителей F-150 [Ford] не будет организовывать марш на штаб-квартиру Chevron, если та вбухает миллион баксов в биотопливо, но нация водителей Subaru вполне может, если Chevron этого не сделает.
Та же самая асимметрия характеризует и так называемые социальные вопросы. Левые позаботятся о том, чтобы Брэндан Айк был уволен со своей должности в Mozilla за пожертвования организации, которая выступает против гей-браков, но правые не будут добиваться того, чтобы Тима Кука лишили своей должности за поддержку гей-браков. Для правых вопрос гей-браков является важным моральным и политическим разногласием, но для левых исключение гомосексуальных пар из государственного института брака являются чем-то вроде законов Джима Кроу, и поддержка этого не просто ошибочна, это просто зло. Даже те из правых, кто декларирует, что вопрос гомосексуальных отношений является чрезвычайной нравственной ситуацией, на самом деле не ведут себя так, как если бы они действительно в это верили: помните бойкот тематических парков Disney, которую объявили с большой помпой Americam Family Association, Family Focus и Southern Baptist Convention в 1996 году? Ничего не случилось, потому что консервативные родители не говорили своим детям, что они не могут посещать Диснейленд, потому что им управляют плохие дяди.
Вопросы, которые консерваторы действительно определяют как "вопросы жизни и смерти", действительно являются вопросами жизни и смерти, как например вопрос абортов. Но даже среди правых корпоративных классов, сторонники pro-life социального консерватизма находятся в меньшинстве.
И это существенно, поскольку большая часть корпоративного активизма зависит от руководства, а не от акционеров и напрямую не связана с деловыми интересами фирмы. Как и многие банкиры с Уолл-Стрит, которым могут не нравиться их налоговые счета или закон Додда-Франка, но которые как правило являются либеральными Демократами, руководители большинства американских корпораций, среди прочего, являются членами дискретного класса. Выпускники десяти колледжей составляли почти половину руководителей Fortune 500 в 2012 году; один из семи из них ходил в одну школу: Гарвард. Неудивительно, что люди с похожим бэкграундом, похожим опытом и похожим родом занятий склонны видеть мир подобным образом. "Появляется новый вид исполнительных директоров - CEO-активист" - пишет Лесли Гейнс-Росс из Weber Shandwick, международного пиар гиганта, который консультирует Microsoft и который выполняет незавидную задачу работы с центрами Medicare и Medicaid по внедрению ACA [Obamacare]. "Некоторые руководители вовлекаются и уже вовлечены в наиболее поляризирующие темы дня, от климатических изменений и контроля за оружием до расовых отношений и гомосексуальных браков". Поэтому руководили корпораций в массе своей присоединились к хору истерии по поводу туалетного права в Tar Heel State.
В то время как старая корпоративная практика требовала отказаться от публичной позиции во всем, что не связано с бизнесом, современные руководители чувствуют себя обязанными выступать в качестве общественных интеллектуалов так же, как и в качестве бизнес-менеджеров. Многие из них настоящие интеллектуалы: Гейтс, Индра Нуйи из PepsiCo, Ллойд Бланкфейн из Goldman Sachs. И так же как голливудские знаменитости, почти все они считают себя выше денег.
Некоторые из них предприниматели рок-звезды. Но большинство из них это вариации на "Человека организации": ветеранов программ MBA, менеджеров-консультантов финансовых фирм и 10 000 встреч на тему корпоративной стратегии. Если вы еще не читали эту книгу, выделите время на эту классику времен Холодной войны Уильяма Уайта. В 1950-ые годы Уайт, писатель для Fortune, взял интервью у десятков крупных руководителей и обнаружил, что большинство из них отвергает этос прочного индивидуализма в пользу более коллективистского взгляда на мир. Капиталисты не очень интересовались защитой культуры капитализма. Он обнаружил, что психологическая и операционная механика крупных корпораций была похожа на психологическую и операционную механику других крупных организаций, в том числе и правительственных учреждений, и что американские руководители верят, по крайней со времен Фредерика Уинслоу Тейлора и его культа "научного менеджмента", родом из 19 столетия, что компетенция, развернутая через бюрократию, может навязать рациональность таким недисциплинированным социальным структурам, как свободные рынки, культура, семья и сексуальность. Вытеснение спонтанного порядка политической дисциплиной является сущностью прогрессивизма, как тогда, так и сейчас.
Это трудно назвать новой идеей. Бароны-разбойники были далеки от того, чтобы быть сторонниками свободного предпринимательства: Дж. П. Морган и Эндрю Карнеги, как и многие другие бизнесмены их поколения, твердо верили в необходимость крепких связей между крупными фирмами по эгидой правительства (они называли это "координацией"), чтобы избежать "деструктивной конкуренции". Вы можете провести прямую интеллектуальную линию от их способа мышления до взглядов Барака Обамы на необходимость "государственных инвестиций" в альтернативную энергетику или медицинские исследования.
Несложно увидеть соблазн такого подхода с точки зрения Билла Гейтса или Уоррена Баффета: Решения, которые они принимали для себя, оказались успешны, так почему же не позволить им или таким же как они принимать решения за других людей тоже? Они могут быть достаточно наивны или же высокомерны, чтобы верить в то, что их высокое положение в жизни освободило их от эгоистических интересов.
Популисты типа Трампа или вроде Сандерса, не ошибаются, когда видят в этих космополитах представителей отдельного, особого и процветающего класса с собственными экономическими и социальными интересами. Эти интересы лишь изредка и случайно соприкасаются с интересами консервативного движения - и соприкасаются все реже, так новый национал-популистский вид правого движения становится доминирующим Республиканской партии по таким вопросам как торговля и миграция. Под атакой как справа, так и слева, свободное предпринимательство и свободная торговля все чаще становятся идеями без партии. Как Уильям Х. Уайт обнаружил еще в 1956 году, капиталисты не готовы предложить интеллектуальную защиту капитализма или классического либерализма. Они верят в нечто другое: в мечту менеджера о командовании и контроле.
Давая мало оснований быть заподозренными в том, что они агенты реакции, наши корпоративные гиганты много раз давали прогрессистам поводы для радости. Disney, несмотря на то, что имеет репутацию довольно скупого на пожертвования, долгое время был лидером движения за права геев, к большому разочарованию некоторых консерваторов. Walmart, один из самых главных злодеев для левых, запретил продажу флагов Конфедерации в своих сетях, прислушавшись к прогрессивистским критикам, а его широко разрекламированная повестка в области устойчивого развития больше, чем просто сантименты: среди прочего, он вложил около 100 миллионов долларов в программы экономической мобильности и удвоил экологическую эффективность свое автопарка в два раза за десять лет. Члены семьи Уолтон вовлечены в филантропию явно левого уклона.
Фактически, если пройтись по списку самых крупных кампаний США (по рыночной капитализации) и учесть общественную политическую активность, можно разрушить миф о консервативной повестке корпораций. Топ десять: 1) руководитель Apple Тим Кук очень прогрессивный человек, который критиковал закон о религиозной свободе в Индиане и в других местах, который многие критики считают попыткой протянуть дискриминацию геев, через заднюю дверь; 2) когда много протестующих зашли в аэропорт Сан-Франциско с протестами против указа президента Дональда Трампа об иммиграции, одним из состоятельных джентльменов, которые их возглавляли, был основатель Google Сергей Брин, а сотрудники Google были вторыми по величине донорами кампании по переизбранию Барака Обамы; 3) основатель Microsoft Билл Гейтс является щедрым спонсорам программ, которые эвфемистически именуются "планированием семьи"; 4) директор Berkshire Hathaway Уоррен Баффет является близким к Бараку Обаме и энергичным сторонником перераспределения богатств через повышение налогов; 5) руководитель Amazon Джефф Безос вложил 2,5 миллиона долларов личных средств в продвижение инициативы легализации гей-браков в Вашингтоне; 6) руководитель Facebook Марк Цукерберг продвигал либеральные реформы иммиграционной системы, в то время как сооснователь Facebook Дастин Московитц потратил 20 миллионов долларов на поддержку Хиллари Клинтон и других демократов в 2016 году; 7) Exxon, как нефтяная кампания, является чем-то вроде тотема ненависти для левых, но она тратит много - миллиарды - на возобновляемые источники энергии и международные социальные программы; 8) Johnson & Johnson руководит Лиз Фаулер, одна из архитекторов Obamacare и бывший специальный помощник президента Обамы; 9) двумя самыми крупными получателями денег от JP Morgan в 2016 году были Хиллари Клинтон и Демократический национальный комитет, а миллиардер и руководитель банка Джейми Даймон известный сторонник политиков-демократов, включая Барака Обаму, и как говорят отказался от предложения Трампа возглавить министерство финансов; 10) сотрудники Wells Fargo последовали примеру коллег из JP Morgan и пожертвовали 7,36 доллара Хиллари на каждый 1 доллар, который они дали Трампу, а недавно проблемный банк проспонсировал мероприятия Human Right Campaign, GLAAD и прочих групп, которые защищают права геев, также как он много жертвовал местным франшизам Planned Parenthood.
Даже ненавистные левым братья Кох за права на аборты и за права геев.
Вы можете увидеть выбивающихся из общей массы Тома Монагана или Фила Аншутца, но в подавляющем большинстве политическая активность корпораций прогрессивистская. Почему?
С одной стороны, консерваторы недорогое приобретение. Тебе не нужно убеждать читателей National Review или республиканцев в Вальпараисо в том, что в целом американский бизнес позитивная сила в мире. Но если вы например Exxon, то вы можете почувствовать необходимость убедить других людей, молодых, идеалистичных и скорее всего немного глупых, несмотря на то, что они получили дорогостоящее образование, в том, что вы не так уж и плохи, и что вы тратите много денег на превращение "водорослей в биотопливо", как было сказано в одной рекламе Exxon, и что вы боретесь с малярией и делаете еще много других милых вещей. Все это правда и Exxon делает все, чтобы люди узнали об этом. Профессиональные активисты могут насмехаться и глумиться, но они не их аудитория.
Даже если бы это было только или преимущественно вопросом рекламы (а это не так - Shell, среди прочих нефтяных гигантов, вкладывают реальные деньги в возобновляемые и альтернативные источники энергии), большие кампании, такие как Exxon и Apple все равно имели бы очень сильные стимулы быть вовлеченными больше в прогрессивистский активизм, чем в консервативный.
С одной стороны, существует определенный вид моральной асимметрии: консерваторы могут закатывать глаза по поводу обещаний построить ветряные электростанции, которые будут настолько эффективны, что нам не понадобятся больше уголь и нефть, но прогрессисты (по крайней мере те из них, кто честны) действительно верят, что использование ископаемого топлива может уничтожить человеческую цивилизацию. Нация водителей F-150 [Ford] не будет организовывать марш на штаб-квартиру Chevron, если та вбухает миллион баксов в биотопливо, но нация водителей Subaru вполне может, если Chevron этого не сделает.
Та же самая асимметрия характеризует и так называемые социальные вопросы. Левые позаботятся о том, чтобы Брэндан Айк был уволен со своей должности в Mozilla за пожертвования организации, которая выступает против гей-браков, но правые не будут добиваться того, чтобы Тима Кука лишили своей должности за поддержку гей-браков. Для правых вопрос гей-браков является важным моральным и политическим разногласием, но для левых исключение гомосексуальных пар из государственного института брака являются чем-то вроде законов Джима Кроу, и поддержка этого не просто ошибочна, это просто зло. Даже те из правых, кто декларирует, что вопрос гомосексуальных отношений является чрезвычайной нравственной ситуацией, на самом деле не ведут себя так, как если бы они действительно в это верили: помните бойкот тематических парков Disney, которую объявили с большой помпой Americam Family Association, Family Focus и Southern Baptist Convention в 1996 году? Ничего не случилось, потому что консервативные родители не говорили своим детям, что они не могут посещать Диснейленд, потому что им управляют плохие дяди.
Вопросы, которые консерваторы действительно определяют как "вопросы жизни и смерти", действительно являются вопросами жизни и смерти, как например вопрос абортов. Но даже среди правых корпоративных классов, сторонники pro-life социального консерватизма находятся в меньшинстве.
И это существенно, поскольку большая часть корпоративного активизма зависит от руководства, а не от акционеров и напрямую не связана с деловыми интересами фирмы. Как и многие банкиры с Уолл-Стрит, которым могут не нравиться их налоговые счета или закон Додда-Франка, но которые как правило являются либеральными Демократами, руководители большинства американских корпораций, среди прочего, являются членами дискретного класса. Выпускники десяти колледжей составляли почти половину руководителей Fortune 500 в 2012 году; один из семи из них ходил в одну школу: Гарвард. Неудивительно, что люди с похожим бэкграундом, похожим опытом и похожим родом занятий склонны видеть мир подобным образом. "Появляется новый вид исполнительных директоров - CEO-активист" - пишет Лесли Гейнс-Росс из Weber Shandwick, международного пиар гиганта, который консультирует Microsoft и который выполняет незавидную задачу работы с центрами Medicare и Medicaid по внедрению ACA [Obamacare]. "Некоторые руководители вовлекаются и уже вовлечены в наиболее поляризирующие темы дня, от климатических изменений и контроля за оружием до расовых отношений и гомосексуальных браков". Поэтому руководили корпораций в массе своей присоединились к хору истерии по поводу туалетного права в Tar Heel State.
В то время как старая корпоративная практика требовала отказаться от публичной позиции во всем, что не связано с бизнесом, современные руководители чувствуют себя обязанными выступать в качестве общественных интеллектуалов так же, как и в качестве бизнес-менеджеров. Многие из них настоящие интеллектуалы: Гейтс, Индра Нуйи из PepsiCo, Ллойд Бланкфейн из Goldman Sachs. И так же как голливудские знаменитости, почти все они считают себя выше денег.
Некоторые из них предприниматели рок-звезды. Но большинство из них это вариации на "Человека организации": ветеранов программ MBA, менеджеров-консультантов финансовых фирм и 10 000 встреч на тему корпоративной стратегии. Если вы еще не читали эту книгу, выделите время на эту классику времен Холодной войны Уильяма Уайта. В 1950-ые годы Уайт, писатель для Fortune, взял интервью у десятков крупных руководителей и обнаружил, что большинство из них отвергает этос прочного индивидуализма в пользу более коллективистского взгляда на мир. Капиталисты не очень интересовались защитой культуры капитализма. Он обнаружил, что психологическая и операционная механика крупных корпораций была похожа на психологическую и операционную механику других крупных организаций, в том числе и правительственных учреждений, и что американские руководители верят, по крайней со времен Фредерика Уинслоу Тейлора и его культа "научного менеджмента", родом из 19 столетия, что компетенция, развернутая через бюрократию, может навязать рациональность таким недисциплинированным социальным структурам, как свободные рынки, культура, семья и сексуальность. Вытеснение спонтанного порядка политической дисциплиной является сущностью прогрессивизма, как тогда, так и сейчас.
Это трудно назвать новой идеей. Бароны-разбойники были далеки от того, чтобы быть сторонниками свободного предпринимательства: Дж. П. Морган и Эндрю Карнеги, как и многие другие бизнесмены их поколения, твердо верили в необходимость крепких связей между крупными фирмами по эгидой правительства (они называли это "координацией"), чтобы избежать "деструктивной конкуренции". Вы можете провести прямую интеллектуальную линию от их способа мышления до взглядов Барака Обамы на необходимость "государственных инвестиций" в альтернативную энергетику или медицинские исследования.
Несложно увидеть соблазн такого подхода с точки зрения Билла Гейтса или Уоррена Баффета: Решения, которые они принимали для себя, оказались успешны, так почему же не позволить им или таким же как они принимать решения за других людей тоже? Они могут быть достаточно наивны или же высокомерны, чтобы верить в то, что их высокое положение в жизни освободило их от эгоистических интересов.
Популисты типа Трампа или вроде Сандерса, не ошибаются, когда видят в этих космополитах представителей отдельного, особого и процветающего класса с собственными экономическими и социальными интересами. Эти интересы лишь изредка и случайно соприкасаются с интересами консервативного движения - и соприкасаются все реже, так новый национал-популистский вид правого движения становится доминирующим Республиканской партии по таким вопросам как торговля и миграция. Под атакой как справа, так и слева, свободное предпринимательство и свободная торговля все чаще становятся идеями без партии. Как Уильям Х. Уайт обнаружил еще в 1956 году, капиталисты не готовы предложить интеллектуальную защиту капитализма или классического либерализма. Они верят в нечто другое: в мечту менеджера о командовании и контроле.
Оригинал National Review
Комментарии
Отправить комментарий