Рекс Тиллерсон: достойный выбор
Марио Лойола
Он будет хорошим госсекретарем и он может стать великим
Джон Керри был очень успешным госсекретарем в одном важном смысле: он был верным своему президенту и честно навязывал политику президента Госдепартаменту.
В остальном Керри завершает свою карьеру как идеальный символ внешней политики Обамы (говори много и имей за спиной небольшую палку) и символом катастрофического хаоса, оставленного Обамой: союзники сомнительны, враги осмелели, Россия наращивает силу, Китай враждебен, террористы находят прибежище по всему мусульманскому миру, самый масштабный кризис беженцев со времен Второй мировой войны, Ближний Восток в огне, Иранская террористическая империя почти гарантировала себе создание ядерного оружия и региональную гегемонию - и это может быть только прелюдия к намного более худшим временам.
Если нам когда-либо и нужен был великий госсекретарь, то сейчас самое время. В последний раз в Америке был действительно великий госсекретарь когда Джеймс Бейкер ІІІ занимал эту должность при президенте Джордже Буше-старшем, который сумел создать коалицию для войны в Персидском заливе и мирно ликвидировать Советский союз. Более почитаемым госсекретарем чем Бейкер является Генри Киссинджер, который занимал эту должность в 1970-х, который вывел американские войска из Вьетнама, заложил основы для мира между Израилем и Египтом и укрепил позиции США на Ближнем Востоке, которые сохранялись, пока Обама их не разрушил. В прошлом столетии был лишь еще один госсекретарь, который занимает по праву почетное место в этой компании - это госсекретарь при президенте Трумэне Дин Ачесон, который заложил основы победы США в Холодной войне: НАТО, Тихоокеанский альянс, Бреттон Вуд, Всемирный банк и МВФ.
Я называю этих людей "великими" не только из-за драматических позитивных изменений, которые они внесли в международное положение Америки, но также потому что их стиль дипломатии нес в себе весь вес американской моральной и материальной силы. Они были беспристрастными и преданными советниками своим президентам; у них было стратегическое видение как защищать американские интересы в беспорядочном мире; у них было практическое ощущение как направлять Госдепартамент в правильном направлении, шаг за шагом; они тщательно подбирали свои слова, чтобы говорить от имени Америки, в полном понимании того, что слова имеют (или должны иметь) серьезные последствия, когда они звучат от госсекретаря и они были способными переговорщиками, приученными добиваться своих целей в сложных переговорах.
Это те способности госсекретаря, которые делают его успешным. Безупречность в каждой из них сделали этих людей великими. На этой неделе, во время слушаний по утверждению на пост, номинированный на эту должность избранным президентом Трампом Рекс Тиллерсон подавал большие надежды в каждой из этих способностей.
Восемь часов заседания Комитета сената по иностранным делам не были легкими для Тиллерсона. Несколько сенаторов высказали озабоченность его позицией по России, иранским санкциям, климатическим изменениям и его конфликтом интересов. Благодаря благосклонным комментариям Трампа в адрес Владимира Путина, и заключенным самим Тиллерсоном сделкам с российским правительством, когда он был во главе Exxon, наиболее серьезные опасения касались России следом за сообщениями о лоббировании Exxon против иранских санкций. Сенаторы также искали зазор между между позициями Трампа и Тиллерсона, как бывает часто, когда претендент до этого никогда не был близок со своим новым боссом.
Хотя кажется нескольких сенаторов не удалось убедить, но даже они должны были признать, что Тиллерсон достаточно порядочный, разумный и серьезный, чтобы представлять Соединенные Штаты. Сенатор Джон Корнин (Техас, Республиканская партия) представил Тиллерсона как "воодушевляющий выбор" на пост госсекретаря и ничто не обнаружилось такого, что заставило бы сенатора поменять свое мнение. Претендент предстал с ясным инстинктом говорить мягко, не часто и держать позади большую дубину. Как он сказал в своем вступительном заявлении: "Для достижения стабильности, что является фундаментом для мира и безопасности в 21 веке, американское лидерство должно быть не только возрождено, оно должно быть утверждено".
Россия
Сенатор Марко Рубио (Республиканская партия, Флорида) проехался по Тиллерсону катком. Рубио спросил поддержит ли Тиллерсон закон о санкциях против лиц, которые ответственны за кибер-атаки против США. Тиллерсон возражал, что пакет санкций "не оставит исполнительной власти пространства и гибкости для решения широкого спектра кибер-угроз. Я думаю это важно, чтобы они рассматривались на основе принципа "от страны к стране", принимая во внимание все другие элементы наших отношений. Если этот пакет дает исполнительной власти инструмент это одно. Требование же к исполнительной власти использовать этот инструмент без каких-либо других соображений, у меня вызывает беспокойство". Рубио потом спросил Тиллерсона будет ли он поддерживать введенные Обамой санкции против России за хакерский взлом DNC. Тиллерсон ответил, что новая администрация проведет комплексный обзор кибер-стратегии.
Тут есть несколько соображений в пользу Тиллерсона: во-первых хотя Конгресс и имеет полномочия в регулировании внешней политики, осуществление внешней политики - в том числе и время, и точное нацеливание санкций - явная прерогатива президента. Во-вторых проблема реализации санкций достаточно осложнена, особенно в отношении России, которая использует орды неформальных хакерских войск. Кроме того, что делает ответ на кибер-атаки довольно затруднительным, это то что они зачастую сводятся к довольно простым случаям того же шпионажа, который США ведет и против друзей, и против врагов и о праве на проведение которого мы давно уже открыто заявили.
Тем не менее, Рубио охарактеризовал ответы Тиллерсона как "тревожные" и продолжил давление. "Вы считаете, что Владимир Путин военный преступник?", спросил он. "Я бы не использовал этот термин" - ответил Тиллерсон. Рубио набросился. Он описал беспорядочную бомбежку русскими Алеппо, такую же, какую они раньше применяли против Чечни, где, как он сказал, погибло 300 тысяч гражданских, когда Путин был премьер-министром. "Базируясь на этой информации и той, что доступна публично" - спросил Рубио - "вы не готовы сказать, что Путин и его военные нарушили правила ведения войны и совершили военные преступления?". Тиллерсон ответил: "Это очень, очень серьезные обвинения и я хотел бы иметь гораздо больше информации, чтобы сделать такое заключение".
Рубио не сдавался. "Мистер Тиллерсон, Вы верите, что Владимир Путин и его друзья ответственны за бесчисленные убийства диссидентов, журналистов и политических оппонентов?". Тиллерсон ответил как и раньше, что он не имеет достаточной информации, чтобы предъявлять такие обвинения и не хотел бы делать выводы, основываясь только на открытой информации. "Ничего не засекречено - ответил Рубио - эти люди мертвы". В конце концов Тиллерсон казался раздраженным: "Ваш вопрос был в том, кто ответственен за это. Я не спорю, что эти люди мертвы".
Сенатор Роберт Менендес (Демократическая партия, Нью-Джерси) продолжил линию Рубио, сказав, что это "удивительно", что Трамп и Тиллерсон до сих пор не обсудили вопрос России. Сенатор Боб Коркер (Республиканская партия, Теннесси) вмешался, чтобы ослабить давление. Если бы Вам показали засекреченную информацию и другие доказательства, которые показали бы, что эти злодеяния имели место, спросил Коркер по существу, Вы бы согласились, что имели место военные преступления? "Да, сэр" - ответил Тиллерсон.
Кто-то может отметить, что есть разница между тем, чтобы просить претендента описать свое видение проблем или стратегию, и в том, чтобы просить претендента занять публичную позицию в чувствительных вопросах до того, как он занял офис и обсудил вопрос со своими коллегами и союзниками. Собственно первое и является предметом слушаний комитета. Последнее же, с другой стороны, должно исходить из полного обсуждения в правительстве и возможно не совсем уместно на слушаниях по утверждению кандидатуры. Это как если бы кандидата на пост судьи Верховного суда спрашивали какое решение он принял бы в деле, которое слушалось несколько недель назад на основе общей информации. Для кандидата на пост госсекретаря клеймить Саудовскую Аравию нарушителем прав человека или обвинять Россию в военных преступлениях может быть вполне оправдано, даже может быть моральным императивом, но также он рискует на ухудшение отношений с потенциально разрушительными последствиями в жизненно важных для Америки интересах, включая и права человека. Для кандидата на пост госсекретаря было бы безответственно занимать такую позицию без надлежащего обсуждения.
Про Россию он сказал то, что должен был сказать. "Мы не сможем когда-либо стать друзьями, поскольку наши системы ценностей очень разные". Он ясно дал понять, что агрессивные действия России требуют соразмерных ответных мер, чтобы послать России сигнал, что агрессию России не будут толерировать.
EXXON, Иран и Россия
Россия
Сенатор Марко Рубио (Республиканская партия, Флорида) проехался по Тиллерсону катком. Рубио спросил поддержит ли Тиллерсон закон о санкциях против лиц, которые ответственны за кибер-атаки против США. Тиллерсон возражал, что пакет санкций "не оставит исполнительной власти пространства и гибкости для решения широкого спектра кибер-угроз. Я думаю это важно, чтобы они рассматривались на основе принципа "от страны к стране", принимая во внимание все другие элементы наших отношений. Если этот пакет дает исполнительной власти инструмент это одно. Требование же к исполнительной власти использовать этот инструмент без каких-либо других соображений, у меня вызывает беспокойство". Рубио потом спросил Тиллерсона будет ли он поддерживать введенные Обамой санкции против России за хакерский взлом DNC. Тиллерсон ответил, что новая администрация проведет комплексный обзор кибер-стратегии.
Тут есть несколько соображений в пользу Тиллерсона: во-первых хотя Конгресс и имеет полномочия в регулировании внешней политики, осуществление внешней политики - в том числе и время, и точное нацеливание санкций - явная прерогатива президента. Во-вторых проблема реализации санкций достаточно осложнена, особенно в отношении России, которая использует орды неформальных хакерских войск. Кроме того, что делает ответ на кибер-атаки довольно затруднительным, это то что они зачастую сводятся к довольно простым случаям того же шпионажа, который США ведет и против друзей, и против врагов и о праве на проведение которого мы давно уже открыто заявили.
Тем не менее, Рубио охарактеризовал ответы Тиллерсона как "тревожные" и продолжил давление. "Вы считаете, что Владимир Путин военный преступник?", спросил он. "Я бы не использовал этот термин" - ответил Тиллерсон. Рубио набросился. Он описал беспорядочную бомбежку русскими Алеппо, такую же, какую они раньше применяли против Чечни, где, как он сказал, погибло 300 тысяч гражданских, когда Путин был премьер-министром. "Базируясь на этой информации и той, что доступна публично" - спросил Рубио - "вы не готовы сказать, что Путин и его военные нарушили правила ведения войны и совершили военные преступления?". Тиллерсон ответил: "Это очень, очень серьезные обвинения и я хотел бы иметь гораздо больше информации, чтобы сделать такое заключение".
Рубио не сдавался. "Мистер Тиллерсон, Вы верите, что Владимир Путин и его друзья ответственны за бесчисленные убийства диссидентов, журналистов и политических оппонентов?". Тиллерсон ответил как и раньше, что он не имеет достаточной информации, чтобы предъявлять такие обвинения и не хотел бы делать выводы, основываясь только на открытой информации. "Ничего не засекречено - ответил Рубио - эти люди мертвы". В конце концов Тиллерсон казался раздраженным: "Ваш вопрос был в том, кто ответственен за это. Я не спорю, что эти люди мертвы".
Сенатор Роберт Менендес (Демократическая партия, Нью-Джерси) продолжил линию Рубио, сказав, что это "удивительно", что Трамп и Тиллерсон до сих пор не обсудили вопрос России. Сенатор Боб Коркер (Республиканская партия, Теннесси) вмешался, чтобы ослабить давление. Если бы Вам показали засекреченную информацию и другие доказательства, которые показали бы, что эти злодеяния имели место, спросил Коркер по существу, Вы бы согласились, что имели место военные преступления? "Да, сэр" - ответил Тиллерсон.
Кто-то может отметить, что есть разница между тем, чтобы просить претендента описать свое видение проблем или стратегию, и в том, чтобы просить претендента занять публичную позицию в чувствительных вопросах до того, как он занял офис и обсудил вопрос со своими коллегами и союзниками. Собственно первое и является предметом слушаний комитета. Последнее же, с другой стороны, должно исходить из полного обсуждения в правительстве и возможно не совсем уместно на слушаниях по утверждению кандидатуры. Это как если бы кандидата на пост судьи Верховного суда спрашивали какое решение он принял бы в деле, которое слушалось несколько недель назад на основе общей информации. Для кандидата на пост госсекретаря клеймить Саудовскую Аравию нарушителем прав человека или обвинять Россию в военных преступлениях может быть вполне оправдано, даже может быть моральным императивом, но также он рискует на ухудшение отношений с потенциально разрушительными последствиями в жизненно важных для Америки интересах, включая и права человека. Для кандидата на пост госсекретаря было бы безответственно занимать такую позицию без надлежащего обсуждения.
Про Россию он сказал то, что должен был сказать. "Мы не сможем когда-либо стать друзьями, поскольку наши системы ценностей очень разные". Он ясно дал понять, что агрессивные действия России требуют соразмерных ответных мер, чтобы послать России сигнал, что агрессию России не будут толерировать.
EXXON, Иран и Россия
Бизнес операции Exxon в Иране и России также привели сенаторов к вопросам, не будет ли новый госсекретарь слишком мягок к нарушителям прав человека и государствам-спонсорам террористов. Особую озабоченность вызывали признаки того, что Exxon лоббировал против санкций в отношении Ирана и России. По российским санкциям Тиллерсон объяснил, что по его сведениям, Exxon лишь выражал озабоченность тем, что санкции были структурированы таким образом, чтобы поставить американские компании в невыгодное положение по сравнению с европейскими. Больше беспокойства сенаторов вызвало заявление Тиллерсона, что "насколько я знаю, Exxon никогда непосредственно не лоббировал против санкций против Ирана". Согласно открытого списка лоббирования, Exxon в 2009 году лоббировал против Iran Sanctions Enabling Act и в 2010 году против Comprehensive Iran Sanctions, Accountability, and Divestment Act of 2010 (CISADA), наиболее сильного из всех пакетов антииранских санкций. Exxon утверждает, что "предоставлял информацию о воздействии санкций, но не лоббировал против них", но сенатор Менендес ответил, что Exxon не стал бы освещать такую активность как лоббирование.
Вопрос может оставаться пока однозначно не прояснится и Exxon должен прояснить его как можно быстрее. Тем не менее стоит напомнить, что такие большие кампании как Exxon занимаются обширной лоббистской деятельностью, и повседневно лоббируют в больших и малых вопросах, по всему миру и на всех уровнях правительства. Высшее руководство часто участвует в лоббировании против основных законодательных актов, но иногда законодательное лоббирование - даже в таком значительном вопросе как иранские санкции - делается по инициативе менеджеров среднего звена без ведома высшего руководства.
Изменение климата
Много споров окружает Exxon по-поводу вопросов, связанных с изменением климата. Для многих экологов Exxon сродни Звезде Смерти из Звездных войн. Один из более вопиющих и тревожащих примеров для климат-паникеров являются внутренние документы Exxon, которые показывают риски потепления из-за созданного людьми углекислого газа. Несмотря на все обвинения экологов, публичная позиция Exxon зашла настолько далеко, что признала риски антропогенного изменения климата.
На Тиллерсона оказывали давление по этому поводу несколько сенаторов. Он объяснял: "Я шел к своей личной позиции примерно 20 лет, как инженер и ученный. И несколько лет назад я пришел к выводу, что риск климатических изменений существует и последствия могут быть достаточно серьезны для принятия мер. Типы действий сегодня обговариваются в широком публичном дискурсе". На уточняющий вопрос сенатора Коркера, Тиллерсон ответил: "Увеличение концентрации парниковых газов в атмосфере дает свой эффект. То что мы можем прогнозировать, это что такой эффект очень ограничен".
Практически невозможно дать лучших ответов. Он соглашается с климатическими паникерами в основных позициях, которые кажутся оправданными, а именно, что климатические изменения вызывают беспокойство и что человеческая активность имеет некоторое влияние на эти изменения. Но также он допускает сомнения в тех положениях, в доказательстве которых паникеры не преуспели (хоть они и отказываются это признавать) и считает необходимым проанализировать: достаточно ли ясно мы понимаем риск каких-либо действий сегодня, учитывая то, что возможности ученных точно определить зависимость между увлечением СО2 и повышением температуры довольно ограничены и достаточно ли этих знаний для осознанной поддержки какой-либо из политических альтернатив.
Должны ли США продолжить участие в международных переговорах по изменению климата? Тиллерсон ответил не колеблясь: "США должны сидеть за столом, потому что проблема климатических изменений нуждается в международных ответных мерах". США также должны иметь место за столом, чтобы гарантировать, что международные переговоры будут периодически получать инъекции реальности и разумности, если только приобретут характер бесполезной контрпродуктивной политики. Здесь снова Тиллерсон сказал правильные слова: "Я инженер по образованию. Я стараюсь понять факты, иду туда, куда они меня ведут и применяю логику в наших международных делах".
Секретарь баланса сил
Объяснение Тиллерсона по поводу все возрастающих агрессивных силовых планов России за рубежом разъясняло: "Именно отсутствие американского лидерства оставило эти двери открытыми и послало непреднамеренные сигналы. Мы отказались от своих обязательств перед союзниками. Мы слали слабые или смешанные сигналы с "красными линиями" которые превратились в зеленые огни". Последующий диалог с сенатором Беном Кардином (Демократическая партия, Мэриленд) ясно показал интуитивное понимание Тиллерсоном порядка сдерживания и управления балансом сил, чего крайне не хватало в американской стратегии и дипломатии так долго.
Тиллерсон: Я думаю главный вопрос был в захвате Крыма Россией, о чем я упомянул. Потом было вторжение в Восточную Украину российских войск. Это было следующее незаконное действие. Я думаю отсутствие твердого и силового ответа на взятие Крыма было оценено руководством России как слабый ответ.
Кардин: Что бы Вы сделали, после такой неожиданной аннексии Крыма, что должны были сделать США, как лидер в ответ на -
Тиллерсон: Я бы рекомендовал Украине собрать все свои военные силы и средства для концентрации на восточной границе, обеспечить передачу им необходимых защитных вооружений, которые необходимы, чтобы они себя защитили, сообщить, что США намерено предоставлять им данные разведки и что потом либо НАТО, либо США обеспечит воздушное наблюдение за границей, чтобы контролировать движение.
Кардин: Ваши рекомендации предполагают военные поставки?
Тиллерсон: Да, сэр. Я думаю руководство России поняли бы этот более силовой ответ, который я указал, да, вы взяли Крым, но тут вы остановитесь...Это тот ответ, который Россия ожидает. Если Россия действует силой - взятие Крыма было силовым актом...Так что требуется пропорциональная демонстрация силы, чтобы показать России, что она больше не будет захватывать территории.
Диалог демонстрирует готовность противостоять российской агрессии с позиции силы. Тиллерсон использует фразу "пропорциональная демонстрация силы", показывая осознание того, что стабильность зависит от поддержания и защиты баланса сил за счет применения рычагов переговоров. История не устает показывать, что пацифизм не способен сохранить мир и что дипломатия не состоит главным образом из разговоров. Часто можно слышать, что сила может быть применена лишь в крайнем случае, что она будет использована только тогда, когда дипломатия терпит неудачу, но это совершенно неверно. Такой образ мышления часто гарантирует, что дипломатия потерпит неудачу, как мы видели на примере капитуляции Обамы по иранской ядерной программе. Чтобы дипломатия была успешной, национальная мощь, в том числе и военные силы, должны идти бок о бок с переговорами, от начала и до конца.
Проектирование силы для блага
Международные переговоры сложны. Вы должны иметь возможность внимательно рассмотреть плюсы и минусы различных направлений деятельности на основе рационального анализа затрат и выгод, в тоже время создавая ценность понимания настоящих потребностей людей из абсолютно разных культур и все это в контексте многомерных и многосторонних переговоров. Это навык, который вы никогда можете так и не узнать в ходе государственной службы, поэтому долгая карьера на государственной службе не является лучшей подготовкой для работы на посту госсекретаря, что вы можете ясно увидеть, если сравните эффективность Джона Керри с эффективностью Джеймса Бейкера и Дина Ачесона. Керри провел всю свою жизнь в сенате, в то время как оба и Бейкер, и Ачесон были опытными деловыми адвокатами в приватном секторе до того как заняли посты на государственной службе. Тиллерсон будет одним из наиболее опытных госсекретарей из приватного сектора.
Как инженеру и бизнесмену, а не юристу, Тиллерсону не хватает изысканной четкости Джеймса Бейкера. Это аргумент в пользу того, что традиционную должность "советник госсекретаря" должен занят юрист по типу Бейкера, человек, который поможет Тиллерсону составлять искусные публичные заявления, которые будут учитывать позиции множественной аудитории, на которую влияют заявления Госдепартамента. Важно то, что Тиллерсон человек малословный, тот, кто знает, что слова материальны и что они имеют последствия.
Это стало очевидным наверное в самом сильном моменте во время второго диалога с сенатором Рубио. Рубио давил на него, чтобы Тиллерсон признал, что Саудовская Аравия нарушает права человека, ссылаясь среди прочего на запрет женщинам водить автомобиль. Тиллерсон отвечал:
"С моей точки зрения, когда вы кого-то обвиняете или вешаете ярлыки, вопрос в том, какой путь наиболее эффективный, чтобы способствовать дальнейшему прогрессу Саудовской Аравии? Или другой страны? Мои интересы такие же как и Ваши. Наши интересы не различны, сенатор. Я думаю, мысль, что я вижу мир через другие линзы, это просто недоразумение. Я не смотрю на мир иначе. Я разделяю все Ваши ценности и мы хотим одних и тех же вещей для людей во всем мире с точки зрения свободы. Но я также смотрю на мир реалистично с ясным пониманием культурных особенностей. Это многовековые культуры, которые на протяжении веков создавали культурные различия. Это не значит, что мы не можем влиять на них и не сможем повлиять для их изменения. На протяжении многих лет я бывал в королевстве, в то время как изменения идут медленно, намного медленнее, чем нам бы хотелось, но они есть в Саудовской Аравии. Как и придут ли вообще они к такой системе ценностей, которая есть у нас, я не могу предсказать. Тем не менее они двигаются в том направлении, которое мы хотим от них видеть. Чтобы я не хотел сейчас делать, так это жестких действий, которые внезапно прервут движение руководства Саудовской Аравии в этом направлении. Я хотел, чтобы они продолжили идти по пути прогресса".
Диалог Рубио и Тиллерсона обнадеживающий еще и по другой причине: это возрождение давней дискуссии об американской внешней политике полностью в рядах консервативно-интернационального лагеря, к которому оба и Рубио, и Тиллерсон принадлежат. Дебаты в конце концов сводятся к следующему: признав важность вовлечения в международную политику и признав необходимость проецирования американской силы и для жизненно важных американских интересов, и для интересов защиты прав человека, как найти правильный баланс между реализмом и идеализмом? Всю карьеру Генри Киссинджера можно назвать посвященной размышлению над этим вопросом, хоть он и воспринимался (зачастую неправильно) как черствый реалист. То же самое и с Дином Ачесоном и Джеймсом Бейкером: их склонность к тактическому реализму сделала их крайне успешными госсекретарями, но она часто затмевала идеализм их долгосрочных стратегий.
Тот факт, что мы увидели эту дискуссию в середине Республиканской партии уже сама по себе хорошая новость. С одной стороны она показывает маргинализацию черствого и опасного изоляционизма сенатора Рэнда Пола (Республиканская партия, Кентукки). С другой она показывает миграцию консервативных националистических настроений обратно в свой естественный дом консервативных интернационалистов.
Она так же показывает возвышенный контраст с моральной трусостью администрации Обамы и показывает, что эта моральная трусость является своеобразной областью интеллектуалов, которые верят, что относится и к союзникам, и к врагам следует одинаково и которые стараются избегать применения американской силы, потому что верят, что эта сила плоха сама по себе. Рек Тиллерсон без труда отвергает такой подход: "Говоря проще, мы являемся единственной глобальной сверхдержавой со средствами и моральным компасом, которые могут формировать мир для всеобщего блага".
Секретарь баланса сил
Объяснение Тиллерсона по поводу все возрастающих агрессивных силовых планов России за рубежом разъясняло: "Именно отсутствие американского лидерства оставило эти двери открытыми и послало непреднамеренные сигналы. Мы отказались от своих обязательств перед союзниками. Мы слали слабые или смешанные сигналы с "красными линиями" которые превратились в зеленые огни". Последующий диалог с сенатором Беном Кардином (Демократическая партия, Мэриленд) ясно показал интуитивное понимание Тиллерсоном порядка сдерживания и управления балансом сил, чего крайне не хватало в американской стратегии и дипломатии так долго.
Тиллерсон: Я думаю главный вопрос был в захвате Крыма Россией, о чем я упомянул. Потом было вторжение в Восточную Украину российских войск. Это было следующее незаконное действие. Я думаю отсутствие твердого и силового ответа на взятие Крыма было оценено руководством России как слабый ответ.
Кардин: Что бы Вы сделали, после такой неожиданной аннексии Крыма, что должны были сделать США, как лидер в ответ на -
Тиллерсон: Я бы рекомендовал Украине собрать все свои военные силы и средства для концентрации на восточной границе, обеспечить передачу им необходимых защитных вооружений, которые необходимы, чтобы они себя защитили, сообщить, что США намерено предоставлять им данные разведки и что потом либо НАТО, либо США обеспечит воздушное наблюдение за границей, чтобы контролировать движение.
Кардин: Ваши рекомендации предполагают военные поставки?
Тиллерсон: Да, сэр. Я думаю руководство России поняли бы этот более силовой ответ, который я указал, да, вы взяли Крым, но тут вы остановитесь...Это тот ответ, который Россия ожидает. Если Россия действует силой - взятие Крыма было силовым актом...Так что требуется пропорциональная демонстрация силы, чтобы показать России, что она больше не будет захватывать территории.
Диалог демонстрирует готовность противостоять российской агрессии с позиции силы. Тиллерсон использует фразу "пропорциональная демонстрация силы", показывая осознание того, что стабильность зависит от поддержания и защиты баланса сил за счет применения рычагов переговоров. История не устает показывать, что пацифизм не способен сохранить мир и что дипломатия не состоит главным образом из разговоров. Часто можно слышать, что сила может быть применена лишь в крайнем случае, что она будет использована только тогда, когда дипломатия терпит неудачу, но это совершенно неверно. Такой образ мышления часто гарантирует, что дипломатия потерпит неудачу, как мы видели на примере капитуляции Обамы по иранской ядерной программе. Чтобы дипломатия была успешной, национальная мощь, в том числе и военные силы, должны идти бок о бок с переговорами, от начала и до конца.
Проектирование силы для блага
Международные переговоры сложны. Вы должны иметь возможность внимательно рассмотреть плюсы и минусы различных направлений деятельности на основе рационального анализа затрат и выгод, в тоже время создавая ценность понимания настоящих потребностей людей из абсолютно разных культур и все это в контексте многомерных и многосторонних переговоров. Это навык, который вы никогда можете так и не узнать в ходе государственной службы, поэтому долгая карьера на государственной службе не является лучшей подготовкой для работы на посту госсекретаря, что вы можете ясно увидеть, если сравните эффективность Джона Керри с эффективностью Джеймса Бейкера и Дина Ачесона. Керри провел всю свою жизнь в сенате, в то время как оба и Бейкер, и Ачесон были опытными деловыми адвокатами в приватном секторе до того как заняли посты на государственной службе. Тиллерсон будет одним из наиболее опытных госсекретарей из приватного сектора.
Как инженеру и бизнесмену, а не юристу, Тиллерсону не хватает изысканной четкости Джеймса Бейкера. Это аргумент в пользу того, что традиционную должность "советник госсекретаря" должен занят юрист по типу Бейкера, человек, который поможет Тиллерсону составлять искусные публичные заявления, которые будут учитывать позиции множественной аудитории, на которую влияют заявления Госдепартамента. Важно то, что Тиллерсон человек малословный, тот, кто знает, что слова материальны и что они имеют последствия.
Это стало очевидным наверное в самом сильном моменте во время второго диалога с сенатором Рубио. Рубио давил на него, чтобы Тиллерсон признал, что Саудовская Аравия нарушает права человека, ссылаясь среди прочего на запрет женщинам водить автомобиль. Тиллерсон отвечал:
"С моей точки зрения, когда вы кого-то обвиняете или вешаете ярлыки, вопрос в том, какой путь наиболее эффективный, чтобы способствовать дальнейшему прогрессу Саудовской Аравии? Или другой страны? Мои интересы такие же как и Ваши. Наши интересы не различны, сенатор. Я думаю, мысль, что я вижу мир через другие линзы, это просто недоразумение. Я не смотрю на мир иначе. Я разделяю все Ваши ценности и мы хотим одних и тех же вещей для людей во всем мире с точки зрения свободы. Но я также смотрю на мир реалистично с ясным пониманием культурных особенностей. Это многовековые культуры, которые на протяжении веков создавали культурные различия. Это не значит, что мы не можем влиять на них и не сможем повлиять для их изменения. На протяжении многих лет я бывал в королевстве, в то время как изменения идут медленно, намного медленнее, чем нам бы хотелось, но они есть в Саудовской Аравии. Как и придут ли вообще они к такой системе ценностей, которая есть у нас, я не могу предсказать. Тем не менее они двигаются в том направлении, которое мы хотим от них видеть. Чтобы я не хотел сейчас делать, так это жестких действий, которые внезапно прервут движение руководства Саудовской Аравии в этом направлении. Я хотел, чтобы они продолжили идти по пути прогресса".
Диалог Рубио и Тиллерсона обнадеживающий еще и по другой причине: это возрождение давней дискуссии об американской внешней политике полностью в рядах консервативно-интернационального лагеря, к которому оба и Рубио, и Тиллерсон принадлежат. Дебаты в конце концов сводятся к следующему: признав важность вовлечения в международную политику и признав необходимость проецирования американской силы и для жизненно важных американских интересов, и для интересов защиты прав человека, как найти правильный баланс между реализмом и идеализмом? Всю карьеру Генри Киссинджера можно назвать посвященной размышлению над этим вопросом, хоть он и воспринимался (зачастую неправильно) как черствый реалист. То же самое и с Дином Ачесоном и Джеймсом Бейкером: их склонность к тактическому реализму сделала их крайне успешными госсекретарями, но она часто затмевала идеализм их долгосрочных стратегий.
Тот факт, что мы увидели эту дискуссию в середине Республиканской партии уже сама по себе хорошая новость. С одной стороны она показывает маргинализацию черствого и опасного изоляционизма сенатора Рэнда Пола (Республиканская партия, Кентукки). С другой она показывает миграцию консервативных националистических настроений обратно в свой естественный дом консервативных интернационалистов.
Она так же показывает возвышенный контраст с моральной трусостью администрации Обамы и показывает, что эта моральная трусость является своеобразной областью интеллектуалов, которые верят, что относится и к союзникам, и к врагам следует одинаково и которые стараются избегать применения американской силы, потому что верят, что эта сила плоха сама по себе. Рек Тиллерсон без труда отвергает такой подход: "Говоря проще, мы являемся единственной глобальной сверхдержавой со средствами и моральным компасом, которые могут формировать мир для всеобщего блага".
Оригинал National Rewiev
Комментарии
Отправить комментарий